Сейчас, когда было время изучить эту странность, я внимательно присмотрелся к ближайшим листьям, прикрывая при этом правый глаз, чтобы не мешал. Я никогда не слышал, чтобы зрение вело себя вот так. Хотя бывают же дальтоники. Может быть, и здесь что-то такое же? Впрочем, дальтонизм не объясняет странного серого налёта на предметах. Это походило на то, будто всё в мире покрыто тонким слоем древесного пепла.

Странный налёт не исчез даже после того, как я потёр лист пальцами. А вот с ветки я смог немного отковырять. Похоже на какой-то мох, только очень мелкий. Так и не поняв до конца, что это такое, решил подумать об этом, когда у меня будет больше информации. Сейчас, когда день закончен, можно и поразмыслить обо всём, что со мной произошло.

Естественно, я не считал, что произошедшее со мной – нормально. К тому же меня весьма напрягало то, что случилось: всё это не вязалось с привычной реальностью. Всё-таки не каждый день просыпаешься среди трупов в каком-то богом забытом овраге. Но рефлексировать и паниковать я не собирался, несмотря даже на то, что не был приспособлен к жизни в дикой природе. Какой смысл убиваться и кидаться в крайности, если это ровным счётом ничего не изменит, да ещё и может быть опасно? Вот именно, никакого. Конечно, растерянность присутствовала, но это максимум, что я мог себе сейчас позволить.

Я понятия не имел, был ли мой выбор войти в лес правильным, так как действовал в тот момент по наитию. Возможно, сглупил, и нужно было просто перебраться на другую сторону оврага, чтобы узнать, что там. Конечно, я понимал, что вечно скитаться по лесу не могу. Увы, но мои умения далеки от того, чтобы безболезненно жить среди дикой природы, не имея при этом ничего, кроме двух потрёпанных распашонок.

А это возвращает меня к вопросу о том, что мне делать дальше. Понятно, что нужно всё-таки найти людей, но перед тем, как с радостью кинуться им на шеи, надо издалека понаблюдать. Может быть, люди, которых я отыщу подальше от оврага, не будут настолько кровожадными, чтобы бездушно убивать ребёнка?

Прогремевший гром заставил меня вздрогнуть от неожиданности и вынырнуть из своих мыслей. Ещё недавно ветра почти не было, а сейчас он шарил среди ветвей, принося с собой запах дождя и прохладу. Поёжившись, я поднял голову, осматривая своё убежище. Ветви над головой были вполне плотно сплетены, так что я не стал менять местоположение, решив, что этого будет достаточно, чтобы защититься от дождя. Да, знаю, в грозу не стоит подходить к деревьям, но я в лесу, тут кругом деревья. К тому же ну спущусь я вниз, и что мне там делать? Находиться ночью на земле среди дикого леса мне совершенно точно не хотелось. Была бы какая-нибудь пещера или иное укрытие, а так… Смысл менять одну опасность на другую?

Подумав немного, я стащил с себя рубашку и отвязался. Сложив вещи как можно более компактно, зажал их между собой и веткой, обвив её руками: мне совершенно не хотелось, чтобы дождь намочил мою единственную одежду.

Дождь между тем всё набирал обороты. Да и ветер поднялся такой, что дерево, на котором я сидел, гнулось так, что становилось слегка не по себе. Крепче держась за ветку, я мысленно пытался убедить себя в том, что никакой морской болезни у меня нет, и вообще, я не на море, а на дереве. Оставалось лишь надеяться, что гроза не продлится слишком долго. Моё горячее желание явно было услышано: вакханалия длилась от силы час или полтора, а потом гроза ушла дальше.

Расцепив замёрзшие руки, я хмуро тряхнул мокрыми волосами и с ненавистью поглядел в ту сторону, куда ушла гроза. Достав свою рубашку, тщательно вытерся. После этого взял ту, что больше, завязал рукава узлом на вертикально росшей ветке, а сам нырнул внутрь, обхватив себя руками. Надеюсь, не упаду. Иначе, прежде чем разбиться о землю, я себя попросту придушу горловиной рубашки.