– Как же, – Засмеялся Бальцер, – Был, заблевал весь пол. Отправили в дежурную часть, чаем отпаиваться. Не привык он еще к таким сюжетам.

– Да уж, сюжет и вправду не самый заурядный, – Пробормотал Арагонов, как тут же скрипнула дверь и из нее высунул голову санитар: – Прошу к столу, все готово.

На прозекторском столе лежало тело покойного, уже освобожденного от одежды и оков, связывающих его руки. Цвет его был уже зеленоватый, это сказывалось в том, что в кислородной среде тело начало быстро разлагаться. На открытых участках были видны ссадины и небольшие ранки, указывающие на то, что тело действительно тащило по дну и его немного поели рыбы. Видимых ножевых и пулевых отверстий не было.

Прозектор взял скальпель, и сделал два разреза по груди и далее один разрез до лобка. Убрав ребра, он извлек внутренности из тела и положил их на соседний столик.

– В гортани и трахее мы видим мелкопузырчатую пену серовато-розового цвета. Слизистая дыхательных путей набухшая, темно-синюшного цвета. Легкие резко увеличены и закрывают почти всю переднюю поверхность сердца. Местами они темно-красные, мраморного вида, отечны, полнокровны. Под плеврой присутствуют красновато-розовые кровоизлияния с невыраженными контурами. На заднебоковых поверхностях видны отпечатки в виде вдавленных полос от ребер. В левой половине сердца кровь более разжижена, чем в правой, что позволяет сделать вывод, что этот человек умер от утопления. Так же на это указывает вода, находящаяся в желудке и тонком кишечнике, – Монотонно проговаривал Бальцер, скальпируя каждый орган по очереди.

Санитар, находившийся за соседним столом, записывал каждое слово в формуляр.

– Постойте, Дмитрий Николаевич, – Закрывая нос платком, возмутился Арагонов, – Вы хотите сказать, что он живым попал в воду?

– Это мы еще проверим, на сколько сможем, но то, что он умер от утопления, это почти точно, если в пазухе клиновидной кости черепа будет жидкость, в которой он утонул – запишем утонул. Но это после того, как вскроем черепную коробку, а что касается связанных рук, то подумай сам, кому надо топить человека, чтобы потом его достать и связать ему руки?

Бальцер осматривая желудок и пищевод более внимательно, попросил подойти Арагонова поближе:

– Видите вот эти пятнышки с кровоподтеками? Это ожог пищевода и слизистой желудка, такое бывает в основном при отравлении, я еще проведу исследования, но, судя по всему, его чем-то отравили, чем обездвижили, и пока он был без движения, связали руки и уже после бросили в воду. Вот, как я вижу это действо. В качестве подтверждения, можно выдвинуть гипотезу о том, что руки ему связали на случай, если действие яда прекратится, дабы избежать внезапного встречного нападения, – Предположил он, – Все анализы будут готовы уже к вечеру. На счет яда могу не ответить, что именно это за вещество и к какой группе ядов относится, уж больно много сейчас их завозят из Азии и Южной Америки, посмотрим, – Закончил Бальцер и вытирая руки полотенцем добавил, – Ты бы шел домой, Иван Христофорович, вид на тебе уж больно мрачный сидит, да и к запахам ты не привычный, мы закончим тут сами, а ты ступай, отдохни.

Арагонов, не думая ни секунды, ухватил пальцами козырек котелка, сделал небольшой поклон головой в сторону прозектора: – Увидимся, Дмитрий Николаевич.

Закурив, он направился в дежурное помещение. Уже в проходе он окликнул дежурного: – Игнатьев не появлялся?

– Тут, Ваше высокоблагородие, сидит в дежурной комнате.

Возле окна, на стуле, немного обмякнув, сидел Игнатьев, лицо которого напоминало залежавшийся на тарелке соленый огурец. Он держал двумя руками кружку с чаем и выпученными глазами уставился на вошедшего Арагонова.