Пообещав совсем молодой и очень красивой Елене Александровне забрать дочку через пару часов, я решила прогуляться. Идти было не так далеко, да и погода позволяла.

Барановская и Ефименко жадно шушукались в стороне, а я, проходя мимо них, искренне жалея их, прошла спокойно, не обращая внимания ни на одну из них.

Одна была сто двадцать на сто двадцать. У второй брови колбаски, да такой макияж и вкус, что непонятно, как эти дамы стали жёнами военных. А я в лёгком розовом платье и таком же ярком пиджаке шла по осенней аллее, стараясь не думать о том мальчишке с пронзительными карими глазами и о холодных злых глазах мужа.

Неужели Артур приревновал к пацану? Надо же! А когда вся часть про Нику знала, мне так больно было, когда я последняя узнала, я думала, что у меня сердце остановится. В тот момент, я просто не могла соображать, не понимая, как он мог. Жена прапорщика, красивая, но разбитная Ника. Никита сразу же перевёлся в другую часть, он простил Нику, а вот я простить Артура не смогла. Я потеряла ребёнка, от всех нервов случился выкидыш. Хоть прошло два года, но эту историю, ставшую навсегда камнем преткновения между мной и мужем, забыть я не смогу уже никогда.

– Геля, стой!

Я остановилась и обернулась. Ко мне с хмурым непроницаемым выражением лица шёл муж. Красивый статный майор, которого когда-то я так безумно любила, а сейчас сполна узнала, что такое предательство и измена.

– Я слушаю тебя, Артур! – как можно спокойнее и, не выдавая своего волнения, произнесла я, хотя в душе бушевал океан, буря.

Хотелось кричать, плакать… Мы так отдалились друг от друга. Я думала, переезд чем-то поможет, но он не помог. Стало только хуже. Майор не замечал того, что у него есть жена, а я не могла простить. В отношениях виноваты двое, и мы двое тянули одеяло на себя, я это понимала, но поделать ничего с этим не могла. Артур сделал ко мне пару шагов и остановился:

– Ты куда?

– Имеет значение? Это важно? Домой!

– Имеет, если я спросил! – холодно произнёс он.

– Домой! Куда я ещё могу пойти? Потом ребёнка забирать!

Артур молчал, было видно, что ему и сказать-то нечего. Что мы чужие друг другу люди.

– Приготовь что-нибудь, всё-таки у нас дочка в первый класс пошла, посидим!

Я удивленно смотрела на него:

– Хорошо!

– Наши отношения, это наши отношения, а Ульяна это Ульяна, она наша дочь! Я – в часть!

Он так быстро развернулся и пошел, что я непроизвольно опустилась на лавочку. Сердце рвалось из груди. Когда у тебя в жизни происходят такие ситуации, ты начинаешь анализировать. Во всём винить себя, пересматривать свою внешность, свой внутренний мир, копаться в себе, искать причины и ненавидеть, потихоньку себя ненавидеть. Вспоминать все моменты и ещё сильнее ненавидеть.

Мне хотелось плакать, не просто плакать, а рыдать… Я ощущала пустоту, глядя на его спину вослед. Какой он сильный, красивый. А я… Значит я не та, ведь если бы я была та, не изменил бы никогда, в этом я была точно уверена.

– Мам, они оба погибли, остался мальчик! Это мой сын!

– Артур, да ты серьёзно? – кричала в трубку мама. – С тобой всё хорошо? Куда мне двухлетний ребёнок и ты тест сделал?

– Мам, обязательно сделаю! Его родителям он не нужен, её мама пьёт, куда я его, Ангелине принесу?

– Артур! Она тебя так любит что не пикнет!

– Мама хватит! – поморщился я. – Я думал ты поможешь, извини мне пора, пока!

Повесив трубку, выматерился. Сегодня опять звонила пьяная мама Ники. Как представил что там мой сын с ней, внутри всё переворачивалось, но что делать не знал. У меня было всё, деньги, уважение, только я не знал что мне делать, как загладить эту вину два года назад… А что если не мой это сын? Для начала тест нужно сделать, но жене я его точно не принесу. Что я ей скажу? Что этот мальчик мой сын? А, как Уля отреагирует…