Красивин прорывается сквозь толпу, а потом...

На весь холл раздается не просто громкий, а дикий ржач.

Рома выскакивает из толпы. Хохочет, словно у него припадок. Одной рукой хватается за живот, а второй вытирает выступившие слезы.

А вот теперь я озадаченно нахмурилась.

Эммм. Не такой реакции ожидала.

Вдруг Рома замечает кого-то у входа и начинает хохотать еще сильнее.

Я не могу рассмотреть вход, потому что студенты перекрыли мне обзор. Зато прекрасно вижу Красивина, который, все еще посмеиваясь, рассматривает студентов.

Пока его взгляд не останавливается на мне.

Губы парня расползаются в широкую улыбку, и он тихо хлопает в ладоши.

— Это еще, мать вашу, что такое? — на весь холл раздается яростный мужской голос.

Красивин зажимает рот, чтобы хоть так суметь сдержать хохот. Но у него это плохо выходит.

А я перевожу взгляд на доску, где во всей красе размещено мое объявление.

«Та, кому окажется эта вещь впору — станет моей женой!»

И ниже аккуратненько так, разноцветными кнопками к ватману прикреплены мужские боксеры.

Боже, бедная сказка о золушке. Уверена, никто так над ней еще не изощрялся.

Рядом с объявлением стоит злющий, как тысяча чертей преподаватель по физкультуре и обводит студентов бешеным взглядом.

Смотрю на мужчину. Потом на объявление… И опять на преподавателя.

Медленно, но до меня доходит...

— О нет, — стону, закрывая ладонями пылающее лицо.

И в полной тишине этот звук разноситься по помещению точно выстрел.

Красивин больше не может сдерживаться и начинает хохотать.

Парень не сводит с меня озорного взгляда, но я все равно замечаю, как он слегка приспускает штаны, демонстрируя резинку от СВОИХ боксеров.

О нееет.

Я перепутала белье!

Такого мне даже в самом страшном сне не могло присниться.

Ну как я так умудрилась?

Перепутать белье... Это же полный атас.

Зачем я вообще полезла в мужскую раздевалку? Надо было успокоиться и придумать другую месть. Но мне словно в голову что-то ударило, и я решила бить Красивина той же монетой.

Угу. Добилась.

— Красивин! Давыдова! — раздался на весь холл зычный голос физрука. Все смешки и перешептывания вмиг стихли, и студенты начали с большим удивлением на нас поглядывать. — За мной.

Мужчина сорвал с доски мое объявление и резко развернувшись, пошел в сторону административного крыла.

Понуро опустила голову и поплелась следом за преподавателем, а рядом бодро вышагивал Красивин.

Взглянула на парня и поймала его озорной взгляд.

— Мышка, — прошептал он с усмешкой. — Ну ты вообще...

Что я вообще осталось за кадром. Да и не интересно мне было.

Больше всего меня беспокоило то, в какую сторону мы идем.

«Хоть бы не к ректору» — мысленно взмолилась.

За такую выходку меня могут не просто стипендии лишить, но и выгнать из университета.

В горле появился противный колючий ком, а на глазах выступили слезы. Но я быстро проморгалась, чтобы не сорваться в банальную истерику.

Дмитрий Иванович резко остановился и не глядя на нас вошел в кабинет, оставив дверь открытой.

— После тебя,— сказал Красивин, кивая на дверь.

Мы вошли в кабинет. Преподаватель скрестил руки на груди и сверлил нас яростям взглядом. На столе был развернут плакат. Именно в таком виде, в каком его создала.

— Чье это творение? — спросил Дмитрий Иванович.

Чувство какого-то ужасного невозврата сжимало сердце в стальные тиски.

Надо уметь признавать свои ошибки...

Только я открыла рот, чтобы сознаться, как неожиданно Рома взял меня за руку и крепко ее сжал.

Удивленно взглянула на парня.

Красивин был на удивление серьезен и сейчас казался старше своих лет.

— Это я сделал.

Что? Он не мог этого сказать. Нет. Мне точно послышалось.