– Поднимите головы, посмотрите на меня, – приказывает учитель, и личи подчиняются ему.

В отличие от их уже упокоившихся сородичей, никто из присутствующих не попытался выразить свое восхищение или опасение, или еще что бы то ни было. Все они благоразумно хранят молчание по очевидной причине: кто знает, что на уме у вернувшегося бога?

– Вы видите мою ауру?

На этот раз Суртаз все-таки требует ответ. Но никто из трепещущей на вновь поднявшемся ветру черно-серо-синей массы не рискует подать голос первым.

– Видим, шаэллаир.

Тихий ответ раздается совсем рядом со мной. Тетушка Сади. Ее ровный голос лишен раболепия или восхищения. Всего лишь ответ на поставленный вопрос, но внутри меня все замирает в ожидании удара…

…которого не последовало. Вместо этого Первый Некромант снова спрашивает:

– Как представители своих семей, вы признаете меня повелителем?

На этот раз и пауза короче, и голосов в ответ раздается гораздо больше. Возможно, отзываются даже все присутствующие.

– Признаем, шаэллаир.

Суртаз снова медленно поворачивает голову, и теперь очевидно, что он окидывает взглядом присутствующих.

– Грядут сложные времена, – в тоне учителя появляются мрачные и зловещие нотки. Точнее, их становится больше, чем было до этого. – Грядет война, по сравнению с которой нынешнее вторжение – всего лишь разведка боем.

Голос Первого Некроманта становится громче, обретает мощность и глубину. А я чувствую, как начинают потрескивать кости ног. Похоже, скоро осыплются. Зато боль притупилась, хоть это, наверное, скорее плохой знак, чем хороший.

А еще я замечаю, как некоторые личи покачивают головами – то ли неверяще, то ли обмениваясь взглядами с соседями. Впрочем, меня саму новость о настолько серьезной войне тоже не особенно радует.

– Поэтому сейчас, как никогда прежде, важно помнить, для чего я дал вам бессмертие.

Снова пауза и тишина – еще более зловещая, чем после первого вопроса.

– И если среди вас есть кто-то, кто забыл об этом так же, как и Совет Древних… – Первый Некромант понижает голос до зловещего шепота, от которого мне стало откровенно не по себе. – То я вам напомню. Ваш долг – помогать живым. Опытом, силой и мудростью, накопленными за годы своего смертного и посмертного существования. Взамен вы получаете право ими руководить.

Суртаз замолкает примерно на минуту. Он что, ожидает возражений и комментариев? Вряд ли среди присутствующих найдется лич, настолько желающий упокоиться на месте.

– Это право, – уже более будничным тоном добавляет Первый Некромант, – основано на доверии живых к вам. И вашем подчинении мне. Безусловном и беспрекословном. Поэтому я повторю свой вопрос. Как представители своих семей, вы признаете меня повелителем?

– Да, шаэллаир.

Теперь хор призрачных голосов личей звучал куда более слаженно.

– Что ж, если это действительно так, я поручаю вам разнести весть о моем возвращении во все уголки этого мира и за его пределы. А еще…

Голос Суртаза становится вкрадчивым. В моей груди вдруг просыпается дурное предчувствие, потому что… Я не знаю, почему. Но возникает ощущение, что грядет очередной воспитательный момент. Вот только для кого?

– Меня интересует следующее: среди присутствующих здесь есть жрецы?

От понимания того, что сейчас скорее всего случится, я сжимаю кулаки и с ужасом слышу, насколько вызывающе громким оказывается похрустывание моих костей. Но никто не обращает на это внимание. Все личи вдруг поворачиваются назад, а затем медленно расступаются перед…

…жрицей, что проводила ритуал на свадьбе Мэба и Линс. Ну или кем-то, очень похожим на нее.

Благочестиво скрестив руки на скелетированной груди, она подлетает к Суртазу и останавливается в изящном полупоклоне перед ним.