– Похоже, что все было так, – согласился Эдгар.

– Тогда убийцы допустили одну небольшую ошибку, – продолжал Дронго, – они сделали все правильно, войдя в дом, минуя телекамеры, установленные в подъезде и в подземном гараже. Но это вызывает самые большие подозрения. Каким образом им удалось миновать камеры?

– Каплунович считает, это мог быть заговор спецслужб, – напомнил Вейдеманис, – в таком случае они могли изъять пленку.

– Не получается, – возразил Дронго, – это самое логичное предположение. Но есть еще один нюанс. Дежуривший в тот день молодой консьерж не увидел никого ни в подъезде, ни в гараже. И он не понимал, о чем его просит Логутина. Значит, убийцы вошли в дом, сумев обмануть телекамеры. Отсюда два неутешительных для нас вывода. Либо им помогали, либо они профессионалы, чтобы суметь проникнуть в дом незаметно. В общем, выводы для нас не особо утешительные.

Вейдеманис молча кивнул, отмечая выводы Дронго.

– Она убегает из дома и сразу исчезает. Значит, понимает, что убийцы действовали достаточно профессионально. И она понимает, с чем связан интерес этих киллеров. Исчезновение журналиста Оглобина и трагическая смерть Репникова. Обрати внимание: она сразу звонит, чтобы узнать их судьбу. Предупреждает коллег на работе, что не приедет утром, и даже сообщает, где находится ее отчет. А потом звонит своему другу в Латвию и сообщает, что хочет к нему приехать. Но затем передумала и взяла билет в Париж, причем с пересадкой в Берлине. Мне кажется, она знает, что ей нельзя появляться рядом с близкими людьми. Таких совпадений просто не бывает. Она не возвращается домой, не хочет появляться на службе, не едет к своему другу, хотя сообщает ему о своем возможном появлении, и, наконец, не звонит сестре, появившись в Париже. По-моему, выстраивается некая цепь закономерностей.

– Если она действительно полетела в Париж, – заметил Эдгар, – не забывай, что вместо нее могла полететь другая женщина и…

– И все звонки могла сделать тоже другая женщина, имитируя голос Логутиной, – согласно кивнул Дронго, – такой вариант мы тоже обязаны предусмотреть. А если это действительно она?

– И как мы будем ее искать? – поинтересовался Вейдеманис. – Телефонный аппарат она выбросила, а сама улетела во Францию. Ты не спрашивал у Каплуновича, где она могла остановиться в Париже?

– Обычно она останавливалась в их загородном доме, – ответил Дронго, – и никогда в отелях.

Он продолжал ходить по кухне.

– А справки по ее кредиткам смотрел? Каплунович мог что-то напутать?

– Он проверил с помощью своих друзей из Министерства финансов. Там все верно, – пояснил Дронго, – я лично просмотрел выписки из банковских отчетов. Представляю, чего стоило Каплуновичу добиться этих данных. Российские банки, да и любые другие банки в мире не очень любят, когда кто-то копается в личных счетах их клиентов без ведома самих клиентов. Она получила деньги в Москве, в разных банкоматах, в течение всего дня. Сняла с двух своих кредитных карточек десять тысяч евро наличными. И купила билет. Но карточки остались у нее. Мы договорились с Каплуновичем, что, как только где-то будут задействованы ее кредитные карточки, он сразу сообщит нам об этом. У нее есть кредитная карточка французского банка и две кредитки российских банков. Но прошло уже две недели, а карточки пока нигде не использовали. Во всяком случае, пока.

– «Кредит ди Норд», – вспомнил Вейдеманис, – они еще не ответили?

– Пока нет. Туда, видимо, Каплуновичу труднее дотянуться. Там свои законы. Хотя вполне возможно, что его родственницы уже нет в живых. Такой вариант тоже не исключен.