Джессика Армстронг подтвердила его слова кивком головы.

– А Ричард Нельсон известен как раз тем, что делает ставку не на великих актеров со звездными именами, а отыскивает для своих фильмов новые, никому не известные, «свежие» лица. Именно в этом состоит его «изюминка» как режиссера и его творческое кредо. Именно этим его картины и привлекают зрителей. – Он нагнулся к Дорис. – Если люди хотят увидеть тех «звезд», про которых ты только что рассказывала, они идут смотреть фильмы Кристофера Нолана, Софии Коппола, Ридли Скотта, Стивена Содерберга, братьев Коэнов, Тима Бертона, Гильермо дель Торо, Кена Лоуча, Стивена Фрирза. Но есть и другие зрители. Те, которых интересуют не звезды, а кино, которое снимает Ричард Нельсон. И их тоже немало. Его же фильмы они смотрят потому, что хотят видеть не признанных «звезд», которых в его фильмах практически нет, а насладиться игрой новых, совсем «незасвеченных» актеров, которых находит Нельсон. Я прав, Джессика?

– В общем-то, да, папа. Нельсон знаменит как раз тем, что берет никому не известных актеров, или вообще непрофессионалов, и раскрывает в них те дарования, о которых они, быть может, и сами не подозревали. А зрителям это чрезвычайно интересно.

– Вот именно! – победно посмотрел на жену Генри Армстронг. – В этом и состоит основной принцип работы Ричарда Нельсона. В данном фильме режиссеру тоже была нужна молодая, неизвестная девушка. Новое лицо. В общем, как наша дочь. – И он с любовью посмотрел на Джессику.

В столовой повисла тишина.

– И все же Голливуд – гнездо разврата, – не унималась Дорис. – И нашей дочери там не место.

– В этом так называемом «гнезде разврата», мама, живет очень много высокоморальных людей, – парировала Джессика. – Таких, кто активно помогает другим людям, постоянно совершая добрые дела. Возьми, например, Джона Траволту. Или «посла доброй воли» ООН Анджелину Джоли. Ты же читала, как она помогает бедным африканским детям-сиротам. И как борется с глобальным потеплением. А сколько средств актеры Голливуда собрали на борьбу со СПИДом!

– Ну да, – едко бросила мать, – потому что сами от него в первую очередь и могут пострадать. А все из-за того развратного образа жизни, который они ведут.

– Мама, от СПИДа страдают прежде всего десятки миллионов простых людей во всей Африке, – покачала головой Джессика Армстронг. – Те, кто никогда в жизни не был в Голливуде. И если бы великие актеры и режиссеры не стали бить в набат, не стали собирать средства на борьбу с этим злом, оно, наверное, никогда бы не было обуздано. А они это сделали. И продолжают делать много других важных и нужных дел. Тот Голливуд, о котором ты говоришь – безумный, эгоцентричный, мечтающий только об удовольствиях, погрязший в гедонизме и фейерверках – давно отошел в прошлое. Это был Голливуд «эры джаза», Голливуд той эпохи, которую так блистательно описал в своих романах Фрэнсис Скотт Фицджеральд, сам, кстати, ставший его жертвой. Теперешний Голливуд – совсем другой. – Она вздохнула. – А после процесса над Харви Вайнштейном и его всеобщего осуждения о возвращении к прежним практикам и речи быть не может.

– И все равно мы должны сначала познакомиться с мистером Нельсоном. Составить о нем свое мнение. И только если оно будет положительным, то мы всерьез обдумаем его предложение. Но при этом мы обязательно поставим перед ним определенные условия. Иначе я не соглашусь. – Дорис посмотрела на мужа и дочь непреклонным взглядом и торжествующе выплыла из комнаты.

Джессика и ее отец переглянулись.

– Ничего не поделаешь, Джессика. Наша мать – это твердый мексиканский орешек, – вздохнул Генри Армстронг. – Иди звони своему режиссеру и приглашай его к нам в гости на ближайший уик-энд.