Вера Ивановна резко взглянула на наглеца и уже хотела было уйти, но остановилась на самом пороге, замерла и, не поворачиваясь к Пашке, заплакала. Он сидел за своим заваленным бумагами столом и видел, как ее плечи мелко подергиваются в такт ее всхлипываниям. Ох, как же он не любил, когда женщины плакали при нем, это всегда делало его каким-то дураком, он не знал, что делать и говорить.

А плакала Вера из-за того, что вот уже лет пять ее муж стал сильно ревновать, а потом и бить. Воспитанная в суровых, советских нормах Вера и не помышляла о разводе, ведь у них была «прекрасная» семья и двое детей. Поэтому ей приходилось терпеть и молчать. Но последнее время становилось это делать все труднее и труднее, как и скрывать следы побоев. Больше всего Вера боялась, что муж когда-нибудь ударит ее по лицу, и вот как тогда идти на работу? Все же сразу поймут, что ее семья далеко не «образцовая» и весь имидж счастливой женщины, создаваемый ею годами, рухнет в один миг.

Она стояла и плакала, не понимая, чем ей может помочь этот пацан. Но чем больше она рыдала, тем легче ей становилось. Со слезами выходили накопленные за последние годы эмоции, ведь счастливые женщины не плачут, и она не позволяла себе этого делать!

С заплаканным лицом и красными глазами в отдел не пойдешь, оставалось только одно – пересидеть до полного успокоения здесь вместе с практикантом. Она повернулась к Пашке, взяла стул и уселась за столом напротив.

Так они и сидели и молчали. Вера Ивановна думала, как бы заставить практиканта держать язык за зубами, а Пашка боролся с нестерпимым желанием помочь этой несчастной женщине. Прекрасно видя, что на диалог она явно не настроена, тем не менее Пашка с трудом держал себя в руках. Где-то внутри себя он понимал одно – ему нужно лишь заговорить, а вот то, что он будет говорить, родится, как всегда само. Так бывало уже не раз, когда люди приходили к нему за помощью. Вся его задача, заключалась в том, чтобы своим умом не мешать потоку слов и мыслей.

Вот и в этот раз, Пашка был на сто процентов уверен, что может помочь женщине, даже не смотря на ее откровенное неприятие.

Он на секунду закрыл глаза, глубоко вдохнул и выпалил: «Вера Ивановна! Можете верить, можете нет, но я могу Вам помочь! Я уже многим смог помочь, правда не знаю, как у меня это выходит!».

Он поднял глаза и посмотрел на собеседницу, она продолжала тереть и без того красные глаза платком. Вера ничего не ответила, и Пашка принял это как согласие.

Сделав еще один глубокий вдох, Пашка начал говорить, теперь уже почти безотрывно глядя на собеседницу: «Как я уже сказал, Вы можете верить, можете нет, но я действительно вижу некоторые вещи, которые непонятны другим людям. А бывает, что и не вижу, а просто знаю! Так вот, в Вашем случае я могу сказать одно, ваш муж не такой уж и зверь, как кажется последнее время!».

От этих слов Вера Ивановна вздрогнула, как от удара током. Откуда он знает про мужа? Она стала судорожно перебирать в голове возможные логические варианты. Но ни один из них не подходил для этого случая. У них с практикантом ну просто не было никаких общих знакомых! А на работе она ни с кем не делилась, ибо у нее был имидж – образцовой жены в образцовой семье! Голова от такого шла кругом.

А Пашка, видя, что как всегда угодил в самое яблочко, продолжил: «Вы же не всегда так жили! Все же у вас хорошо было! Это же только последние четыре-пять лет он на Вас отрывается!».

После этих слов Вера Ивановна зарыдала с новой силой. Пашка уже имел опыт,подобного общения с женщинами и знал, что нужно дать ей плакать столько, сколько нужно. Она плакала, он молчал, так прошло минут пять.