– Отпусти меня, олух! Умрут твоя женка с дитем. Нашли с кем связываться, – старуха встала и плюнула под ноги Целителю и, выхватив руку, направилась к выходу, бормоча под нос ругательства. Дрожащими руками она пыталась поправить платок и спрятать грязные пряди.

Ощущение холода внутри нарастало, поэтому, как только знахарка вышла, Целитель бросился к девушке. Отбросив одеяло в сторону, он увидел то, чего опасался. Большое расползающееся кровавое пятно.

– Она умирает? – сбивчивым голосом спросил муж беременной.

– У нее кровотечение, – ответил лекарь и положил правую руку на ее грудь, а левую на живот. На секунду замер, прислушиваясь к ощущениям, – я могу спасти только ребенка.

– А как же Оливия, моя жена? – дрожащим голосом говорил мужчина, – вы не можете дать ей умереть! Знахарка была права! Ты самозванец, ничего не умеешь! – выхватив нож из-за пояса, он направился к Анджею.

– Маркес! – крикнул старик, – опусти нож! Возьми себя в руки!

Мужчина сжал оружие еще сильнее, но остановился. Несколько секунд он стоял неподвижно, с болью и отчаянием всматриваясь в глаза Целителя.

– Спаси ребенка, – произнес он, и заскрипев зубами от злости, вышел из шатра.

Лекарь, приложив ладони к животу Оливии, направил Исцеляющую Энергию в ее тело, останавливая кровотечение. Все это время староста молча стоял рядом и наблюдал. Могла понадобиться помощь, поэтому Анджей не стал просить его выйти.

– Ребенок слаб. Его жизнь угасает с каждой секундой. Мне придется разрезать живот, – Целитель решил предупредить старика, ожидая агрессивной реакции. Но тот только кивнул в ответ.

Лекарь достал из сумки нож и флягу с муравьиной настойкой. Сполоснул руки в отваре Незамбулы, что остался после знахарки и, глубоко вздохнув, разрезал рубашку вдоль, оголяя живот девушки. Сделал несколько глотков из фляги, а остальное вылил на живот и лезвие ножа. Девушка находилась без сознания.

Натянутая кожа под острым лезвием расходилась легко. Первый раз он надавливал только слегка, намечая границы разреза, после чего провел ножом еще несколько раз, делая его глубже. Когда все слои кожи и плоти были рассечены, Анджей погрузил руки вглубь разреза, ощущая теплоту и мягкость. Нащупав ребенка, он вытащил его прямо в плодном пузыре и положил рядом с Оливией. Девушка так и не пришла в сознание.

Когда Целитель проткнул плодный пузырь, пролились околоплодные воды, замочив ложе и его одежду. Ребенок был слаб, но все же дышал. Синий, от нехватки кислорода в утробе матери, измученный от продолжительных родов, но живой. Лекарь перерезал и перевязал пуповину.

Староста протянул кусок ткани, и Анджей завернул в него ребенка. Прижав крохотное создание к груди, он использовал Исцеляющую Энергию, и вскоре младенец заплакал, а кожа приобрела розовый цвет. Лекарь передал новорожденного старосте и малыш замолчал.

Услышав плач ребенка, в шатер влетел отец. Его взгляд скользнул по окровавленному телу жены и на глазах выступили слезы.

– У тебя сын, – произнес старик, – теперь ты должен о нем заботиться.

– Неужели ничего нельзя сделать, – сдерживая слезы, говорил мужчина, – я даже с ней не попрощался. Я так много хотел ей сказать.

Целитель молчал, раздумывая, как поступить, а Маркес продолжал смотреть умоляющим взглядом.

– Я могу кое-что сделать. Но это вернет ее только на несколько минут. Пока остатки души полностью не покинут тело.

– Сделайте это, умоляю Вас, – на лице вдовца читалось почти сумасшествие.

– Вы должны знать, – произнес Целитель, – когда ее душа уплывет по Реке Забвения, оболочка продолжит жить. Не тешьте себя иллюзиями, что это Оливия. В теле не будет души. Таких называют Пустыми.