Дремотно помаргивая, я осмотрел сводчатую самолетную утробу. Рита с Ядзей, уморившись, спали – мы им постелили на узких жестких скамьях. Марина пристроилась рядом, недовольно ворочаясь – возня с разгрузкой перебила ей сон. Вайткус укладывался основательно – натащил откуда-то грузовых сетей и сложенного брезента. Чем не перина?

Оглядевшись, и не приметив Рустама с Умаром, я решил, что оба ищут счастья в техотсеке, где устроены места отдыха для экипажа. Свои, как-никак. Азия-с. Договорятся как-нибудь…

Рассудив, что всех перехитрил, забрался в танк. Бандуру УИП мы сместили на левый край, а справа приделали коробчатую кабину для наводчика. Миновав эту стальную будку, я пролез в бывшее боевое отделение, и был жутко разочарован – спецназовцы оказались хитрее.

– Занимайте места согласно купленным билетам! – хихикнул Рахимов, потягиваясь.

– Вот гады! – ухмыльнулся я.

Юсупов довольно хмыкнул, а Рустам присоветовал:

– Полезай вперед, сиденье мехвода пока никем не забито…

Низко пригнувшись, я сунулся, куда сказано, и разложил сразу два «спальных места» – оператора и механика-водителя.

Мягко, удобно… И самолетному гулу не одолеть броню.

– До Байконура просьба не будить… – пробормотал я, постанывая, и уснул, как будто кто выключил явь.

Сны меня одолевали смутные и беспокойные, а вот подъем растревожил всерьез.

– Вставай… Миш, вставай!

Узнав Рустама, я быстро протер глаза, и начал с шутки а ля механик Зеленый:

– М-м… Что у нас плохого?

– Миш, мы над морем летим, – негромко ответил Рахимов.

Я рывком поднес руку с серебряным «Ролексом». Та-ак… Ага…

Четыре часа я точно проспал… Море, значит… Тогда…

– Мы или к Турции подлетаем, или к Ирану, – медленно выцедил я.

– Под нами не Каспий точно, – хмуро вставил Умар. – Я, когда в иллюминатор выглянул, как раз берег мелькнул. Пляж был галечный, а на Каспийском везде песчаные.

– Значит, к туркам в гости… Чертовы казахи!

– Я стучался в рубку, – молвил Рахимов. – Глухо.

– Это угон, – подвел черту Юсупов. – Или это они тебя умыкнули!

Я рассеянно кивнул, подумав: «Почти что дежа-вю… Как в романе, где автора заело на самоповторах…»

– Марина знает?

– Нет еще, – мотнул головой Умар. – Спит Маринка.

– Буди. И доложи. Девчонкам пока рано говорить… Рустам, скажешь Ромуальдычу. Оружие при вас?

– «Стечкин», – Рахимов шлепнул себя по боку.

– ПэБэ, – доложил Юсупов, заведя руку за спину.

– Действуйте, – велел я, и кисло поморщился. – А мне тут надо сюрпризик готовить…

Причины не доверять спецназовцам просто не существовало в природе – эти ребята не умеют предавать. А вот экипаж «семьдесят шестого»…

Османы давно ностальгируют по утраченной империи. Сбросили последнего султана – и чуть ли не в тот же самый год заныли о единстве тюрок, о тюркской цивилизации от Балкан до Алтая… А туземцы и рады! Куды ж холопу без господина?

– Да здравствует ленинская национальная политика! – выразился я, будто выругался, и набрал код на лючке. Панель щелкнула и откинулась.

Ах, до чего же мне не хотелось вводить программу самоликвидации! Три месяца мы вкалывали, делали и переделывали, испытывали, настраивали! Сколько светлых мыслей нам явилось, сколько сумасбродных идей и озарений! А та уйма труда, что вбита в сборку и доводку? Бывало, до того устанешь, что прямо в танке и заснешь. Просыпаешься от Ритиного или Наташиного звонка: «А ты где?» – «Ой, сейчас, сейчас, Риточка… Наташа… Ядзя… Марта… Заработались мы тут!»

И всё это в пыль?!

«А что делать?»

Сжав зубы, я ввел программу. Сначала запустится реактор… Зарядятся энергонакопители… Муфта фокального комплекса сместится на нулевую отметку, формируя энергосферу вокруг инверсионной машины… По сути, УИП-50С обратит саму себя!