– Я была в уборной и слышала, как директор снаружи разговаривал с вожатыми, – прошептала одна из девочек. – Они думают, что Люка убили.

Другие взволнованно заохали.

– Почему они так думают? Кто мог его убить?

– Девочки! – повысила голос наша вожатая, стоявшая в другом углу у двери с сеткой. Она, скрестив руки, наблюдала за тем, как тропинка между деревьев под дождем превращается в грязное месиво. – Никаких больше разговоров на эту тему. Хватит, пожалуйста.

Раньше она всегда была веселой, с удовольствием заплетала нам косы, играла с нами в карты. Это я была виновата в том, что она больше не улыбалась, я была виновата в исчезновении Люка, виновата в том, что все отправляются домой. Я лежала на кровати, отвернувшись к окну, и делала вид, что читаю.

Буря продолжает бушевать, и поток грязной воды усиливается, доходя вам до груди. Вы несколько дней подряд бредете по джунглям, не находя сухого места для ночлега. Лишившись сил, вы закрываете глаза и погружаетесь в воду с головой. Течение уносит вас прочь.

КОНЕЦ

Тяжело вздохнув, я захлопнула книгу. Хотелось бы такого конца.

– Говорят, прошлой ночью Люк пошел в лес, – произнесла та же девочка, но еще тише. – Говорят, его нашли в спальном мешке, всего окровавленного и все такое.

– Я сказала, хватит!

Никто больше не говорил. Другие девочки начали плести новые браслетики дружбы, пока я сидела в углу и мечтала о том, чтобы провалиться сквозь землю. Через час начали подъезжать первые родители. Девочки одна за другой выходили с одеялами в руках.

Приехала моя мама, бледная, и провела меня за руку до парковки. Другие родители стояли группами, скрестив руки и тревожно теребя ключи. Шептались между собой о чем-то, но я не слышала, о чем именно.

«…Убежал… никто не проследил… дисциплина в лагере никакая… директор вообще в ус не дует… слава богу, моя Бетси жива и в порядке, ведет себя лучше, чем эти всякие… Говорят, точно не медведь… Спальный мешок весь в крови; точно не выжил… Может, озеро все обыскать… Всех опросили в радиусе десяти миль – может, кто-то из живущих поблизости…»

А где его родители? Если они приехали раньше мамы и увидели меня, поняли ли они, что это я? Я сбросила с себя ее руку и побежала обратно в хижину.

Все давно ушли; простыни лежали кучей в углу. Я бросилась на голый матрас и уткнулась в комковатую старую подушку. Вошла мама, села на краешек кровати.

– Марен, – пробормотала она. – Марен, посмотри на меня.

Я оторвала лицо от подушки, но не смогла заставить себя посмотреть ей в глаза.

– Посмотри на меня.

Я посмотрела на нее. Она выглядела довольно спокойной для человека, чья дочь только что сожрала кого-то.

– Скажи, что это неправда.

Я снова спрятала лицо.

– Не могу.

Ей пришлось довести меня до машины.

«Бедняжка, – говорили другие родители. – Она приняла это близко к сердцу».

Мама хотела, чтобы мы уехали немедленно. Лагерь «Амиуаган» находился от нас часах в трех езды, но директор знал наш адрес, и, если он выяснит, что ночью я была с Люком, он точно нас найдет. Мама спокойно объяснила мне все это и добавила, что я должна как можно скорее собрать вещи.

– То есть мы уезжаем совсем-совсем?

Сев в машину, я наклонилась и положила подбородок на переднее сиденье. Дворники уныло скрипели, елозя по ветровому стеклу. Асфальт, втягиваясь под колеса, превращался в расплывчатую серую дымку. Меня охватило странное ощущение. Так что, мне придется пойти в третий класс в новой школе?

– Даже не знаю, есть ли у нас другие варианты.

– Ты говорила, что я всегда должна говорить правду.

Мама вздохнула.

– Да, говорила. Да, ты должна говорить правду. Но я вот сейчас подумала, Марен… Нельзя об этом никому рассказывать. Никто не поверит…