И все-таки они были. Плато Рубиновых Костяник, название говорило само за себя. Здесь водились преимущественно те, на кого собиралась охотиться Лури при помощи пойманных пузырей.

Вопрос оставался открытым. Где твари, если их нет?

Лучница остановилась в какой-то момент и указала на кочку. Халльвега окинула ту взглядом, вопросительно подняла бровь. Она не видит и даже не чувствует опасности. Навыки молчат.

– Они не агрессивные, сами не нападают, – пояснила Лури. Достала из сумки первый ледяной пузырь. – Стой здесь. Сначала покажу, потом объясню. А то на пальцах долго.

– Хорошо, – согласилась послушно Халльвега.

Внимательно и с интересом следила за действиями новой знакомой. А та спокойно подошла к кочке. Без оружия в руках. В одной зажат пузырь, укрытый тонкой ледяной корочкой, в другой какая-то склянка. Халльвега определила огненное зелье по мерцанию внутри. Весьма взрывоопасная вещь.

У ног Лури лежали светлые изумрудные листья, большие, широкие, с бахромой по краю. Они не выглядели опасными, в отличие от тех, которые катались на макушке пузырчатого глуха. Там даже цвет кричал об опасности. Здесь же мирная зелень, счастливо раскинувшаяся на солнышке на самом видном и открытом месте, какое только можно найти среди кустов. Последние, к слову, стали значительно ниже ростом. Вновь появился высокий сухостой, протягивающий корявые руки-ветви в неизвестность.

Лучница по-прежнему не прикасалась к оружию, что было удивительно. Без защитника опасность могла настичь прежде, чем рука успеет вскинуться в попытке достать лук. Вместо этого Лури присела на корточки, осторожно разместила ледяной пузырь на листьях. Те вскинулись вверх и ухватили добычу. Но как-то мягко, нежно, и тут же покрылись инеем.

Чтобы было лучше видно происходящее, Халльвега сделала несколько шагов в сторону, стараясь не отдаляться слишком далеко и не подходить ближе. Лури настойчиво просила не соваться, чтобы не портить охоту.

Из открытой колбы на пузырь осторожно капнуло зелье. Буквально одна капля, и Лури тут же пришла в движение, метнувшись в сторону от листьев и кочки.

На глазах ледяная корочка на пузыре растаяла, вновь засверкал гладкий бок радужными красками. И вдруг из листьев показался цветок. Халльвега даже дыхание задержала, с восторгом в изумрудных глазах рассматривая это чудо. Она знала его! Видела прежде! Нет, не алого цвета. Тогда, в фонтане, среди струй и занавеси из радужных брызг, возвышался цветок с алмазными лепестками и изумрудными, будто бы стеклянными, листьями.

И вот здесь, на кочке, в совсем другой части мира раскинул свои алые лепестки, похожие на полупрозрачное стекло, цветок, от которого в груди подозрительно что-то защемило. Перед глазами всплыл мокрый архэнталь, улыбающийся находке, сделанной неумелой авантюристкой.

– Халль? – чужой голос вырвал из воспоминаний.

Халльвега встрепенулась, повернула голову. Рядом стояла Лури, с беспокойством взирая на нее в ответ. Они были одного роста.

– Ты чего? Все в порядке?

– Да. Это и есть рубиновая костяника? – кивнула Халльвега, указывая на цветок.

– Он самый. Все поняла, что я сделала?

– Огненное зелье на пузырь, чтобы выманить.

– Молодец, наблюдательная, – одобрила Лури удовлетворенно. Повернула голову к кочке, на которой мягко переливался в солнечных лучах красивый и необычный цветок. – Рубиновая костяника появляется только в солнечные дни. Не любит сырость.

– Да? – почему-то удивилась Халльвега.

– Угу. Теперь ждем.

– Чего?

– Пока созреет. От солнечного света появляются плоды. Они-то нам и нужны.

– Хм, – удивленно промычала в неопределенности Халльвега. Опустилась следом за Лури в мох.