– Там много условий. Появляется, если долго пользоваться чем-то одним. Потом пропадает, если в руки не попадает оружие, подаренное тем, в кого авантюрист влюбляется самый первый раз.

– А отказаться можно? – недоумевала Аэмуна. В принципе, авантюристы редко дарили друг другу оружие, это было как-то не принято у молодежи. Все больше цветочки, игрушки и прочее. Кем надо быть, чтобы подарить своему возлюбленному оружие? Это то же самое, что самому отправить на смерть.

– Конечно, – произнес Да Э, – Обычно в таких случаях видят изменения на охоте. Идут в гильдию, там узнают про навык. И с перепуга избавляются от него по всем причинам, которые описала Халль.

– Сам бы так сделал, – согласился Хазу, помотал головой, пробурчав под нос что-то про глупость полную. Потом повернулся к парню, сидящему у костра неподалеку. Мастер Протект распустил мелкие косички, теперь его светлые волосы хищно топорщились во все стороны острыми колючками. – Сальвар, у тебя оставались точильные камни? Если другой клинок не с руки, то можно чуть улучшить характеристики этого.

На охоту Да Э ее не пустил. Даже когда броню подобрали и с оружием помогли. Подарок Турмалина стал выглядеть так же, как в день, когда его подарили. Пропали зазубрины и царапины.

Вечером Халльвега осторожно завела разговор с Аэмуной о том, что ее беспокоило сегодня весь день. Точнее, о ком. Она бы спросила раньше, но до того ее едва терпели, вряд ли бы стали разговаривать на тему одного из них, отсутствующих в данный момент. Все же она целестиал другого элементалиста. А эти, как поняла Халльвега, вообще-то не сильно любят друг друга. В городах терпят, вне стен предпочитают изводить.

Новости не обрадовали. Больше того, расстроили так, что она не знала, что ей думать и что делать.

– Пустит он тебя на охоту, пустит, – попыталась успокоить ее валькирия.

Аэмуна уселась на высокий камень, подогнув под себя ногу. Халльвега опустилась рядышком. Костер, у которого разместилась группа, горел поодаль, прижавшись к подножию очередной скалы. Его свет до высокого камня почти не долетал.

– Хозяину ты нравишься, – вынуждена была признать Аэмуна очевидные вещи.

– Я для него чужой целестиал.

– Именно это его и забавляет. Ты же знаешь, что элементалисты могут иметь ограниченное количество целестиалов? Оно может вырасти со временем, когда он станет сильнее. Но мы так и не поняли, когда это случится, и возможно ли для него вообще. Так что на данный момент мы у него под завязку.

– А что, можно забирать себе чужих целестиалов?

– Нет, конечно. Как ты себе это представляешь?

– Не знаю, – пожала плечами Халльвега. Она была не сильна в тонкостях общения целестиалов с элементалистами. – Просто ты сказала, что я ему нравлюсь. Как целестиал.

– Скорее, как ребенок, который вдруг им стал.

– Спасибо, обрадовала.

– Брось, будь ты взрослым авантюристом, таким, как любой из нас, он бы уже давно тебя убил, – легко заявили ей. После такого действительно перестанешь жалеть, что годами не вышла. – Каким-нибудь весьма изощренным способом. Нам иногда в руки попадали чужие целестиалы. Правда, там, скорее, по собственной глупости.

– Я тоже не от большого ума. Аэмуна, а что с вашим лекарем? Ты сказала, что без него плохо. С ним что-то случилось? Его поймал другой элементалист?

– Турмалина? Ха! Этого сам черт не поймает. Забавно, что Да Э тоже довольно долго пытался склонить его на службу себе. Не хотел и все.

– Тогда что с ним? Без него тут вам, наверное, не очень весело.

– Совсем, – вздохнув, признала очевидное Аэмуна. – Мы второй раз пытаемся. Хозяин не хочет отказываться от него. Надеется что-нибудь придумать, чтобы вернуть ему способность применять навыки.