– О, тогда с возвращением вас, маркиз! – граф крепко похлопал гостя по плечу и потер руки. – Весьма своевременно!

По шустрым глазам графа Саблинского стало ясно, что именно тот имел в виду. Князь Камышев уже одной ногой в ином мире, а свое состояние он не желал оставлять в полное распоряжение ни Камышихе, ни Алене – как он говорил, «двум глупым бабам».

Граф взял собеседника под локоть, наклонился к самому уху и вполголоса произнес:

– Учитывая напряженность в европейских королевствах, ваше умение сохранять собственность князя за рубежом в полной неприкосновенности достойно всяческих похвал. Однако у Аркадия Дмитриевича нет ни прямых, ни нисходящих, ни каких бы там ни было боковых наследников. Он лишил права наследия всех и, говорят, готовится объявить избранником либо совсем постороннее лицо, либо наследника из незаконнорожденных сыновей.

– А таковые имеются?

– Разумеется! Поговаривают, – граф перешел на шепот, – что некоторые из них находятся здесь инкогнито. Ждут оглашения завещания, – де Конн понимающе кивнул головой. – Скажу более, финансы его светлости не так уж крепки, и, ежели не взяться за них со всей сурьезностью, его земли в некоторых губерниях пойдут с молотка в уплату долгов.

– Ах, вот как!

Саблинский цокнул языком.

– А вы знаете, что у князя внучка на выданье? Алена. Сирота и бесприданница. Правда, именно ей принадлежит единственное приличное развлечение в сей деревне. Салон!

– Что за салон?

– Пустая возня барчуков! От нечего делать. Хотя бывают там и серьезные лица. Занимаются гаданием, болтовней и обсуждением новостей.

– Вы там были?

– Я, знаете ли, иногда поглядываю, – замялся Лука Михайлович. – Ничего предосудительного… Жена князя изо всех сил пытается выпихнуть бедняжку из Дома и сватает ее всем, кто подвернется.

– Не родня? – де Конн глянул в сторону молодой графини.

– Купчиха? Нет, не родня. Князь овдовел лет так двадцать назад. Ах, это целая история, ваша милость! Он много путешествовал и остановился здесь… когда же?… в начале восьмидесятых прошлого века. Говорили, что дети Аркадия Дмитриевича, кроме матери Алены, умирали в раннем возрасте. Единственная дочь Валерия вышла замуж за откровенного кутилу, графа Димитрова. Да еще как вышла! Без согласия на то родителей! Приданое ей князь выдал, но в наследстве потомкам отказал.

– Аркадий Дмитриевич удостоил дочь наследства?

– Понимаю ваше удивление! – Саблинский огляделся и потянул маркиза к пустому углу за портьерами: он был рад посудачить о жизни других людей. – Как я слышал, тот самый граф Димитров был знаком с князем до женитьбы.

– Вот оно что… – маркиз снова глянул в сторону Алены.

– Да, говорят, что князь собственно путешествовал с графом, после чего тот, встретив его дочь, так сказать, неожиданно женился.

– Понимаю.

– Но Валерия скончалась лет двенадцать назад. Да, в девяносто девятом. Скверный был год! После царствования здесь графа Димитрова долги, даже за дом в Петербурге, пришлось гасить старому князю. Знаю, плохо говорить о мертвецах…

– Димитров тоже умер?

– Шесть лет назад. Причиной смерти подозревали отравление, но никаких доказательств не нашли, а посему дело осталось открытым.

– Отравление, вы сказали?

Тут Лука Михайлович сотворил на лице значительную мину, воровато оглянулся и склонился над ухом маркиза.

– Он лысел и терял вес, сильно менялся в настроениях…

– Так, то ж не отравление, а…

Граф сжал локоть маркиза, давая понять, что он не закончил изложение фактов. Де Конн понятливо замолк.

– Ясное дело, граф умер от сифилиса, но каково было бы его семье узнать об этом? Я уже не говорю об обществе…