Смелый Волк понял, надо ответить сейчас на святом слове, чтобы не потревожить напрасными подозрениями этого упыря, и чтобы ни в коей мере не ослабить достоинство своего благородного отца, чьё имя он носит в себе.

–Чего же ты медлишь?

–Я хочу привнести в наш диалог наречие, не могущее погубить ценность того, ради чего мы измеряем права жизненного шага. Ненависть! О, эта ненависть! Да, она кипит, бушует в моём неутомимом сердце точно так, же как и в твоём! Я не стану скрывать сего намерения. Они у нас совершенно одинаковые! И страсть, и жажда, и томление, всё это связано одним жгутом нервов, который обвивает со всех сторон и порождает болезнь… Болезнь изламывает все ценности. А цель у нас тоже едина и неизменна – победа и слава! Побеждать, чтобы жить! И жить, чтобы побеждать! Не так ли, царь?

Царь промолчал. У него шла внутренняя борьба. Любви нет, надежды нет, покоя тоже нет, веры никогда не было. Все чувства сместились в одну сторону, будоражили волю. Ничего нет, кроме явного озлобления, да ненависти. А эта госпожа весьма пренеприятнейшая особа, ежели овладеет человеком, то уже и не высвободишься от неё без явного утруждения. Порой и смерть не помогает в сём намерении. Зло губительно.

–Мне ты не веришь, царь?

Чёрный Ворон помедлил с ответом, но, взглянув на ясный и чистый взор доблестного юноша, вдруг снова и снова ощутил внутри себя приступ ярой лихорадки, но она не была беспочвенной, однако и выбора у него тоже не было, ему просто необходим верный человек. И так желалось, чтобы им оказался этот смелый юноша. Крикнул заливисто, словно пёс гавкнул:

–Не верю никому!

–О, так! Ты прав.

–Да, я прав всегда!

Воздух, пропитанный ядом коварства и ненависти, презрения и многой иной неразберихи не сулил ничего хорошего. В этих апартаментах вообще не сыскать даже намёка на честное и порядочное равновесие. Но жизнь надобно прожить без позора и страха.

–Тогда чем жаждешь меня напитать?

Чёрный Ворон ненавидел рабов Христовых, ненавидел и веру таковую, потому все люди его врага Красного Быка были христианами. Вот и теперь он как-то странно хмыкнул, потряхивая рыжей бородой, и вдруг резко спросил:

–А ты случаем не из назореев? Какому богу ты служишь?

Красный Тигр не испугался этого коварного вопроса. Ответил:

–Я служу правде и истине!

Чёрный Ворон промолчал с минуту, оценивая весь его внутренний прилив чувственного торжества, а именно оно, это чувственное торжество снизошло сюда, а потом резко проговорил, с неприязнью, сущность его колыхала порог ада:

–Хорошо. Время рассудит. Ступай пока!

Глава шестая

Похищение

С нетерпеливой чувственной страстью, свойственной только одним мужчинам, Красный Тигр ожидал Дикую Орхидею под сенью молчаливой повелительницы ночи. Вечер был слишком тёплым и таинственным, загадочным.

Река высвечивала под лунный свет в своём мирке млечный путь. Существует легенда, что это следы Вечного Бога, Который ходит по небу в образе Любимого Христа и посылает на землю искры любви и добра, поэтому во мраке моргающих светил всегда зарождается надежда, и пробуждается заветное чувство.

Эта самая искра пронзила сердце свободолюбивого Тигра и зажгла в нём свет неподдельной надежды. Глядит он в непримиримую даль небесного покрова и мечтает о победе, о том, как похитит Дикую Розу, как, наконец-то, зажжётся звезда Мира, и все люди обретут вечный, долгожданный покой. Но мечты оборвались на полёте. Дикая Орхидея в сопровождении своей верной служанки потревожила его незабвенные грёзы, в которых он так сладко купался.

–О, благодарю тебя, прекрасная и дивная незнакомка, божественная Венера