Стоило ему переступить порог, как двери за ним захлопнулись. Несколько зажжённых свечей в большой центральной люстре погасли, и огромный зал погрузился в полумрак. Билли бросился обратно к дверям. Увы, их массивные железные ручки были слишком тяжелы и не поддавались. Он оказался в ловушке.

Содрогнувшись от ужаса, Билли в поисках выхода окинул взглядом зал. Прямо напротив две винтовые лестницы вели на каменный балкон, от которого в обе стороны тянулись тёмные коридоры. Слева и справа виднелись ряды закрытых дверей, и, пока Билли стоял там, размышляя, которую из них толкнуть, ближайшая к нему дверь распахнулась, и из неё вышла какая-то женщина. Широко раскинув руки, она направилась к нему. Билли удивлённо отпрянул назад.

– Ага! Ещё один ребёнок, – хохотнула она резким, противным голосом и одарила Билли кривой улыбкой, больше похожей на злобную ухмылку. – Добро пожаловать!

Она была такой старой, что, когда двигалась, её кожа шуршала, как старые газеты, а длинные-длинные космы были облеплены паутиной и кишели пауками. Билли растерянно посмотрел на неё и невольно вздрогнул.

– Кошка тебе, что ли, язык оттяпала? Хи-хи-хи, – усмехнулась она.

Когда Билли не ответил, она положила костлявую руку ему на плечо и повела в боковую комнату. В дальнем её конце располагалась стойка, а все полки вдоль стены были набиты бумагами и книгами.

– Штой шдесь! – прошамкала она, а сама зашла за стойку и забралась на высокий табурет.

Билли был так напуган, что молча подчинился.

Женщина потянулась к большому стеклянному пульверизатору и обильно обрызгала себя какими-то вонючими духами. У Билли тотчас защипало в глазах, но исходящий от старухи запах духи не перебили. Это гнилостное зловоние Билли уже чувствовал где-то раньше, но не мог вспомнить где. Старуха между тем подтянула к себе огромную книжищу, подняла её и посмотрела на Билли пронзительными, налитыми кровью глазами. Билли стоял как загипнотизированный.

– Я Морвелла, я тут Главный региштратор. А ты должно быть… Билли Джонс, – сказала она. – Вшегда приятно приветштвовать новых гостей, хи-хи-хи.

Билли открыл было рот, чтобы ответить, но лишь удивлённо пискнул. Откуда ей известно его имя?

– Ты Билли Джонс, не так ли? – рявкнула старуха.

Билли кивнул.

– Мы ждали тебя, – буркнула Морвелла, записывая что-то в книгу.

– Слушайте, по-моему, это какая-то чудовищная ошибка, – прохрипел Билли, наконец найдя в себе силы заговорить. В горле у него пересохло, и он не узнал собственный голос. – Я шёл из школы домой и, должно быть, заблудился. Что это за место?

Морщинистая старуха подняла руку, приказывая ему замолчать, и продолжила что-то записывать. Затем, лизнув палец, перевернула страницу и, посмотрев на Билли, взялась вносить в амбарную книгу его описание. В тишине ему было слышно, как перо царапает бумагу.

– Тошшшый; шлабый; нервный; трушоватый. Таких мы любим. Вожрашт?

– Извините, я не понял, – заикаясь, пролепетал Билли.

– Вожрашт! Школько тебе лет?

– Двенадцать, – прохрипел Билли. – С половиной.

– Двенадцать, – повторила Морвелла и от старания даже высунула фиолетовый язык, когда выводила цифры.

– С половиной, – пробормотал Билли.

Внезапно Морвелла наклонилась над стойкой и схватила Билли за руку. Перевернув её, она посмотрела на царапину на его запястье и удовлетворённо крякнула.

«Откуда ей это известно», – удивился Билли. Между тем Морвелла ещё несколько минут что-то писала, скрипя пером, а затем захлопнула книгу.

– Что ж, я уверена, что тебе шдешь ошень понравится, – сказала она и позвонила в маленький колокольчик на стойке.

– Нет! – крикнул Билли, от страха едва не потеряв сознание. Из коридора уже доносился звук приближающихся шагов. – Вы не понимаете! Я должен вернуться домой!