Отсюда следует, что желаем мы итого или нет, но любое развитое общество на каком-то «завершающем» (по Аристотелю) этапе своего развития неизбежно становится государством; что государство имманентно человеку. Несложно заметить, что те народы, которые не сумели создать собственной государственности, живут родоплеменным строем либо все еще пребывают на низшей степени развития. Нравится это кому-то признавать или нет, но развитие человеческого общества возможно лишь после того, как оно облекается в форму государства. Если государства нет, сохраняется состояние вечной войны и хаоса. Обычно такие человеческие образования рано или поздно попадают в орбиту внешнеполитической деятельности соседних государств и подлежат ассимиляции и поглощению более развитыми народами. Никакой альтернативы этому просто не существует. Иными словами, политическое бытие свойственно человеческой природе, дано человеку изначально.

Государство является в буквальном смысле слова народным лицом, поскольку принимает те же черты, какие присущи образующим его гражданам, являет миру культуру и традиции титульной нации. Справедливо утверждают, что власть политическая проявляется настолько и реализуется в тех формах и с тем содержанием, какими их принимают лица, данное государство создавшие. В идеале, конечно, стоять во главе верховной власти должны лучшие лица. Потому прав архиепископ Серафим (Соболев), который отмечал, что «только лица, сознающие важность своего дела, только одушевленные сознанием пользы и значения своего дела могут иметь авторитет и силу в глазах подчиненных»[115]. Но в действительности, как справедливо гласит народная пословица, «всякий народ имеет то правительство, какое заслуживает». Когда говорят: «Государство виновато», «государство плохое» и т. п., то, не замечая этого, наделяют государство чертами личности, перекладывая на него всю совокупность народных недостатков, что, конечно, неверно. Претензии к фактам человеческого существования, прямо вытекающих из недостатка общественного и государственного строя, следует обращать к себе, исходя из здравого смысла, а не к мифическому врагу, в котором не желают разглядеть самого себя.

Как легко убедиться, власть составляет стержень любого политического союза. Но в чем заключается идея власти? В первую очередь, очевидно, власть – это внешнее повеление, накладываемое на других лиц. В свою очередь, дабы повиновение власти имело место не только из-за страха наказания, чтобы политическая жизнь человека носила добровольно-инициативный характер, лица должны быть убеждены в нравственном характере власти, в справедливости накладываемых на них повелений. Эта презумпция нравственной природы политической власти, впрочем, как и любой власти вообще, проходит красной нитью через всю историю развития человечества. И совершенно обоснованно, поскольку власть политическая не только внешне объединяет некую общность людей, но и обеспечивает их духовное единство, торжество единого для всех понимания правды.

Конкретные нравственные нормы, обращенные к каждому из нас, не создаются государством – они даны изначально Богом и запечатлены в каждой человеческой душе. Но их существование невозможно без государства; справедливость крайне нуждается в его властном оформлении. В свою очередь, без единомыслия невозможно никакое человеческое общество, ни один союз. Сегодня, как какую-то аксиому, утверждают, что каждый человек от рождения имеет «право» на собственное понимание добра и зла. И за исключением некоторого, весьма незначительного перечня идей (правда, все время варьируемого), которые признаются антиобщественными, ему разрешают создавать «свою» нравственность. Ложность этой посылки совершенно очевидна сегодня, когда в течение нескольких десятилетий оказались забытыми достижения христианской цивилизации (к слову сказать, очень многие христианские этические нормы фигурируют и в других мировых религиях – исламе и иудаизме), культивировавшиеся тысячелетиями.