Так как обе сестры притворились, будто ничего не произошло, Эмилия не сказала Виттории, что кое-что в ней тогда изменилось. С того вечера, стоило ей крепко стиснуть корничелло в ладони и сконцентрироваться, она видела то, что называют аурой: слабое мерцание, окружающее человека. Единственным исключением была она сама и ее сестра. Если Виттория так же получила новый дар, она никогда о нем не упоминала. Этот секрет стал первым из множества тайн, которые сестры хранили друг от друга. Для одной из них он впоследствии оказался смертельным.

Бабушка Мария металась по кухне так, словно выпила в одиночку весь эспрессо в нашем ресторане. Настроение у нее было просто бешеное. Моя сестра опаздывала к ужину, и бабушка увидела в этом плохой знак, особенно учитывая, что Виттория отсутствовала вечером накануне святого дня (да простит ее богиня).

Тот факт, что луна была не только полной, но и имела гнилостный желтый цвет, добавляло ее бормотанию предостерегающих интонаций, заслышав которые мой отец обычно запирал все двери. К счастью, в этот момент он и дядя Нино были в зале с ледяной бутылкой лимончелло, разливая гостям напитки. Никто не покидал «Вино и море», не отведав десертного ликера и не узнав чувства полного удовлетворения и расслабления, которые наступают после хорошего ужина.

– Издевайтесь надо мной, сколько хотите, но это небезопасно. По улицам бродят демоны, они ищут души, – бабушка нарезала чеснок для креветок, и ее нож буквально летал по старой разделочной доске. Еще чуть-чуть и она отрежет себе палец. – Очень глупо со стороны твоей сестры сегодня выходить из дома.

Она остановилась, немедленно переведя внимание на мой маленький амулет в форме рога. Морщины проступили на ее лице около глаз и рта.

– На ней хотя бы был ее корничелло, Эмилия? Ты видела?

Ответа не требовалось. Мы никогда не снимали свои амулеты, даже чтобы принять ванну. Моя сестра нарушала все правила, кроме этого. Особенно если вспомнить, что случилось, когда нам было по восемь… На секунду я закрыла глаза, отгоняя воспоминания. Никто по-прежнему не в курсе того, что я могу видеть мерцающую ауру вокруг людей, когда сжимаю оберег в руке. Надеюсь, бабушка никогда об этом не узнает.

– Ну, хватит уже! – моя мать закатила глаза и уставилась в потолок, как будто небесная богиня могла немедленно наслать разящие молнии в ответ на ее молитвы. Правда, не знаю, кому из моих родственниц предназначалась бы молния. – Давайте сначала закончим готовить ужин, а потом будем волноваться из-за демонов. Прямо сейчас у нас есть проблема посерьезнее, – она кивком указала на сковородку. – Чеснок подгорает.

Бабушка пробормотала что-то непонятное, вроде «если мы не спасем девочек, Николетта, их души окажутся в аду». Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться.

– Что-то не так, я чувствую это каждой клеточкой тела. Если Виттория не вернется домой в ближайшее время, сама отправлюсь ее искать. Мальваги не посмеют украсть ее душу, если я буду рядом.

Бабушка опустила свой карающий меч в виде кухонного ножа на голову ничего не подозревающей макрели, и она тут же отлетела на пол.

Я вздохнула. Голова могла бы нам еще пригодиться. В этот раз Мария действительно вышла из себя. Ведь именно она учила нас, как важно использовать каждую часть животного.

Однако, кости нельзя было применять для заклинаний. Эти правила действовали для нас, Ди Карло. Темная магия была строго запрещена. Я подняла рыбью голову и бросила в миску, чтобы позже отдать ее уличным кошкам, прогоняя из головы мрачные мысли.

Налив бабушке немного охлажденного вина, я добавила несколько долек апельсина и засахаренную кожуру, чтобы подсластить его. Мгновенно на стекле появились капельки конденсата, напоминающие утреннюю росу. В середине июля в Палермо воздух был раскаленным даже ночами, несмотря на бриз, проникающий через открытые окна.