– Ну да, жениться на полоумной дочке главного флориста. Продать себя.

– Если бы у меня был такой же талант, как у него, я бы тоже использовал этот шанс.

– Что – бросил бы жену, троих детей ради…

– Иногда что-то надо приносить в жертву. Жизнь заставляет, Марина. А великие шансы даются нам только раз. Если не используешь, горько потом пожалеешь. Но я не о себе говорю. Я не художник, не мастер, как Андрей. Я просто очень неплохой администратор, деляга. Но я могу понять, что движет творческими людьми. И поверь мне, Андреем двигало тогда чувство, которому он не мог противостоять. Если бы он не использовал этот шанс, он бы… Я не знаю, что бы с ним было.

– А я не знаю, что с ним творится сейчас, – женский голос звенел. – Он стал какой-то совсем другой. Я его порой просто не узнаю. Что ему нужно? Я ведь ни на что не претендую, Сережа. Я не смогу заставить его развестись с ней, я этого и не требую, но… Но он даже не хочет меня как любовницу. Совсем не хочет, даже не смотрит на меня, не замечает. А сейчас Флоранс вернулась, и вообще…

– О Флоранс можешь не беспокоиться. – Мужской голос усмехнулся. – Это я тебе говорю.

– Ах, откуда ты знаешь. Он ночью с ней там дома вдвоем, и они…

– А ты не пробовала одеваться по-другому, Марин?

– Что?

– Слегка посексуальнее. И прическу бы изменила, покрасилась, что ли, в рыжую. Со стилистом посоветовалась бы. Ну не знаю, попыталась бы как-то удивить его собой.

– По-твоему, я совсем некрасивая, да?

– Да господи, нет, конечно, ты вон какая у нас славная, но… Меняться надо. Все меняется, Марин. Жизнь меняется. И мы должны меняться, приспосабливаться. Метаморфозы, Марин, – это приметы времени.

– Но я не хочу меняться. Я хочу, чтобы он полюбил меня такой, какая я есть.

– Ты же знаешь, Андрей любит такими, какие они есть, только…

– Цветы? Да это же просто товар, товар, который мы продаем. А я… я живой человек, неужели он этого не понимает? Живой, живой!

Топот острых каблучков куда-то прочь, наверх. Шаги вниз – энергичные, уверенные, мужские.

По лестнице спустился широкоплечий блондин плотного телосложения в серых брюках и белой сорочке. При галстуке, но без пиджака. Увидел Катю. И Катя сразу его узнала: тот самый вчерашний посетитель – Сергей Тихомиров.

– Добрый день, – поздоровался он. – Ха, вот так неожиданность! Хотя чего уж тут неожиданного, сами с Андреем вчера напросились.

Катя поняла – он тоже сразу ее узнал, а вчера в кабинете, казалось, почти и не смотрел в ее сторону.

– Меня зовут Екатерина Сергеевна, я по поводу…

– А я Сергей. Вы тоже в уголовном розыске работаете, как и тот парень вчерашний, майор?

– Я занимаюсь информационным сопровождением, – уклончиво ответила Катя (скажешь, что ты из пресс-службы, только все испортишь).

– Информация дело полезное, нужное. – Тихомиров откровенно разглядывал Катю. – Без информации сейчас никуда. Чем шире резонанс, тем лучше. Ну и как вам, Екатерина Сергеевна, тут у нас?

– Я не ожидала попасть в цветочный магазин, – честно призналась Катя.

– Да, лавочка у нас еще та. За одну аренду в центре сколько платим – уму непостижимо. – Он извлек из кармана брюк пульт, включил плазменную панель, укрепленную над столом с кассой и компьютером, которую Катя и не заметила. Экран запестрел, как клумба, – калейдоскоп цветов закружился, потом замедлился и обернулся медленно распускающимися бутонами. Лепестки упруго выгибались, набирали силу, расправлялись – и вот уже на экране расцвел хрупкий цветок, названия которого Катя не знала.

– Должен вас огорчить, Андрей здесь практически не бывает, его можно застать только в Воронцове, там наше основное хозяйство. А здесь у нас, как видите, просто лавка, пункт реализации для удобства клиентов и престижа фирмы. – Тихомиров смотрел на Катю с высоты своего роста. – Да и меня вы тут случайно отловили. Здесь у нас обычно только продавщицы, кстати, они сейчас явятся, обедать пошли в кафе. А из нашей топ-команды тут бывает регулярно только наш флорист Марина Петровых. Да вы ее слышали. – Он усмехнулся. – Вы ведь нас подслушивали. Я видел сверху, как вы вошли. Кстати, какое у вас звание?