– Ты прямо, как грузчик! В доме бы ругаться постеснялся!

– Извини, не сдержался, – Никита Сергеевич сел на кровать. – Что зять наш?

– За Раду трясется, – улыбнулась Нина Петровна.

– Нравится мне парень, смышленый.

– Слава Богу, а то ворчал!

– Ворчал, а теперь вижу – приличный.

– Рада говорит, отношения у Алексея с главным редактором натянутые. То ли завидует он ему, что молодой, талантливый, то ли боится, что подсидит. Алексей нервничает, а настроение его сразу Радочке передается, а она на сносях. Положение тревожное. Ты подумай, как быть.

– Газета комсомольская, – ответил Никита Сергеевич. – Там Шелепин заправляет.

– Чего вздор несешь? Шелепин от одного твоего взгляда трясется. Я тебе информацию донесла, думай!

– Ну шо я теперь должен сделать? Алексея утешить или шо?

– Делай выводы! А Радочку лучше на сохранение положить, мне за нее боязно, – с глубоким вздохом проговорила супруга.

– Ты, Нин, врачам позвони, разузнай, что к чему, может, ее и правда в больницу надо? – забеспокоился Никита Сергеевич. С утра же решил пригласить к себе главного акушера и министра здравоохранения, потолковать о здоровье дочери.

Хрущев встряхнул одеяло, торопясь залечь в кровать.

– Про душ забыл! – спохватился он. Не приняв душ, Никита Сергеевич в постель не ложился.

– Так иди! – махнула Нина Петровна. Все мысли ее были заняты беременной дочкой.

Никита Сергеевич вернулся замотанный в махровую простынь.

– Пижаму потерял, не знаешь, где?

– Да вот же, на стуле!

Супруг сбросил полотенце и стал натягивать пижаму.

– Знаешь, какая мысль, Нина, мне в голову пришла?

– Скажи.

– Страна наша социалистическая, за мир борется. Нам самое главное, чтобы харчи были и крыша над головой, и еще – чтобы мир на планете торжествовал!

– Дальше-то что?

– А министерство, отвечающее за нашу обороноспособность, Министерством Вооруженных Сил называется.

– Так! – кивнула Нина Петровна.

– Что – так?! Мы Вооруженные Силы взялись сокращать, армию в два раза режем! Какое к черту Министерство Вооруженных Сил, если коммунисты всем сердцем за мир выступают?! – горячился Никита Сергеевич. – Хочу переименовать Министерство Вооруженных Сил в Министерство обороны, чтоб даже дурак знал, что мы обороняемся и нападать ни на кого не желаем! Понятно?!

– Теперь понятно, – отозвалась жена.

– Что скажешь?

– Правильно задумал.

– А ведь никто до этого не додумался, ни Молотов, ни Ворошилов!

– Очень осмысленно – Министерство обороны! – еще раз одобрила супруга.

Никита Сергеевич придвинулся к ней и чмокнул в щеку. Нина Петровна довольно зажмурилась.

– С Шепиловым вчера общался, такой, знаешь, парень понятливый. Молодой, а уже профессор, лекции читает.

– Это главный редактор «Правды»?

– Он. Я его Секретарем ЦК выдвигаю, международные вопросы на него замкну.

– Симпатичный человек.

– И не зазнайка. Вот каким ребятам страной управлять, а не индюкам вроде Молотова. Хочу в выходные его в гости позвать?

– Если с Радочкой все обойдется! – назидательно отозвалась Нина Петровна.

– Это само собой!

К маршалу Жукову в Сосновку приехали Серовы. Его Галина с утра суетилась, давала наставления по предстоящему обеду и самолично взялась за кулебяку. Повар сделал салат из краба, доставленного военными с Дальнего Востока, традиционный русский винегрет, из селедочки приготовил нежнейший форшмак, два вида жульена, в духовку поставил гуся с яблоками. Для себя супруга маршала заказала совершенно легкий салат из тертой свеклы, взбрызнутой лимонным соком с чуточкой оливкового масла. Галина берегла фигуру, не хотела полнеть, ведь мама ее, мягко говоря, была в теле, а значит, и у дочери имелась предрасположенность к полноте. За обедом она все-таки не удержалась и съела тостик с паштетом из печени лося. Накануне под Ржевом Георгий Константинович и Иван Александрович подстрелили лося. Повар Георгия Константиновича, привезенный из Германии, в обязательном порядке добавлял в состав паштета всевозможные травки-специи. С брусничным конфитюром пожаренная на решетке лосятина и котлеты – восхитительны!