Далее. Нормальный план: выносить трупы через прихожую и главный вход нижнего этажа, затем вдоль южной стены дома к тому месту, где секция внутреннего деревянного забора перпендикулярно соединяется с внешней секцией возле самых южных ворот (опять же за пару часов до расстрела дать команду снять 3—4 доски в этом месте забора) и там грузить в кузов грузовика – значительно быстрее и удобнее, поскольку, по свидетельству охранников, все автомобили выезжали с территории дома Ипатьева только через южные ворота, выходившие на Вознесенский переулок (из-за того, что и сам дом и прилегающая территория находились на довольно крутом склоне, автомобилям, а в особенности грузовикам, было тяжело преодолевать подъем, выезжая через восточные ворота на Вознесенский проспект). Но Юровский со товарищи не ищут легких путей. Вместо этого носилки с трупами носят через весь нижний этаж, т.е. через 4 комнаты, пачкая по пути все кровью, потом – через весь внутренний двор, далее – выносят за внутренний забор и только после этого – в грузовик, естественно, окропляя весь этот кружной и ненужный путь кровью жертв и проходя в виду часовых внешних постов, т.е. создавая, казалось бы, самим себе дополнительные трудности по дальнейшей уборке и очистке двора, пола и стен, а на самом деле оставляя, а лучше сказать, создавая новых, независимых свидетелей в лице бойцов наружной охраны, которые ровным счетом ничего не видели, но всю жизнь совершенно искренне будут верить, а при необходимости и говорить, что были свидетелями убийства всей царской семьи, поскольку, стоя на своих постах, слышали яростную стрельбу, а через несколько минут после этого видели, как мимо них несут на носилках «окровавленные трупы», завернутые в простыни.

Дальше – больше. Нам рассказывают, как грузовик долго и нудно едет по лесу, то и дело срываясь колесами в ямы и канавы, в конце концов застревает между двух деревьев (как это?), как трупы перекладывают на пролетки, а, доставив на место и раздев, бросают в шахту – временное место сокрытия (по Юровскому), хотя тут же зачем-то бросают туда гранаты чтобы обрушить стены шахты. А кто мешал подобрать и подготовить не временное, а постоянное место захоронения? Времени что ли не было? Или возможностей? То есть, опять, уже в который раз, товарищи чекисты с завидным постоянством идут по пути создания для самих себя каких-то нелепых, никому не нужных трудностей и их последующего преодоления, причем и преодолевают они эти трудности как-то странно, так что отовсюду торчат то «хвосты», то «уши».

«Секретная» операция продолжается – в течение двух дней на руднике стоит оцепление, отгоняя местных – коптяковских – крестьян и тем самым явно усиливая их интерес ко всему происходящему; от шахты в город и обратно снуют конные, едут грузовики, нагруженные бочками с кислотой и бензином, которым сопровождающие груз красноармейцы почему-то охотно делятся со всеми желающими, например с путевым сторожем – по его просьбе наливают ему бутылку бензина. Такая картина: спешащие на заброшенную шахту с секретным заданием особо доверенные товарищи останавливают свой грузовик и отливают ему прямо из бочки бензинчику в бутылку. (Попробуйте налить бензину в бутылку из горловины стовосьмидесятилитровой бочки. Ни за что не сможете – просто не попадете, а бензина прольете много). Или у них и воронка на этот случай припасена – специально чтобы всем желающим отливать. Кстати, а зачем путевому сторожу вообще мог понадобиться бензин? Зачем он его просил, что собирался с ним делать? В керосиновую лампу для освещения жилища он не подходит, можно пожар устроить, дом спалить. Печь растапливать – тот же результат.