Пишу этот раз уже из Петергофа, из нашего милейшего Коттеджа, в котором я счастлив быть снова и любоваться из моего кабинета этим чудным видом на море. Несмотря на холод, ясно и светлой ночью просто чудо как красиво, а в особенности восход солнца, около ½ 3 утра.

Я совсем отделался от насморка, а кашель самый ничтожный. Переехали мы сюда 29 мая. В Гатчине провожали нас Кирасиры с музыкой и les gatchimis[191]. На дворе простился я с казаками моего конвоя Кубанскими и Терскими, всего уходит 102 человека, а вновь прибывшие будут представляться в Петергофе. Приехавши сюда, поехал с Alix и Мишей на Ферму, куда позже приехала Ольга и Мария Павловна младшая. Alix поместилась в комнатах Мама наверху, а беби в комнатах рядом, наших детских, и все довольны; комнаты сухи и хорошо протоплены.

Потом мы отправились с Мишей в Коттедж, все осмотрели; везде воздух был отличный, сухой, пахло в твоих комнатах идеально цветами и тоже хорошо протоплено. Потом пошли гулять с Мишей и Ольгой по Александрии; все в порядке, зелень отличная, дубы распустились и поганых зеленых червяков вовсе нет. Черёмуха еще цветет здесь, тогда как в Гатчине давно отцвела, сирень только что начинает и очень мало кустов цвету, ландыши тоже. Соловьи поют весь день и всю ночь, фазанов много, гуляют везде, и зайцы по-прежнему приходят есть траву на лужайке.

Обедаем и завтракаем не в столовой, потому что там холодно и дует, а в первой комнате, где прежде пили чай по вечерам, там уютно и тепло. Я приказал продолжить топить все печи и камины как зимой и теперь действительно совершенно сухо.

Вчера были у обедни в маленькой церкви, а в 12 часов был парад Конно-Гренадерам и Уланам; было холодно, ветрено и накрапывал дождь, но недолго, потом – солнце и грело хорошо. Большой завтрак был без дам, я никого не приглашал, но все братья и прочее семейство мужское было все налицо и даже Алексей удостоил нас своим присутствием. Обедали с Alix, Павлом и Сергеем Михайловичем (дежурный). Сегодня мы ездили с Alix сделать визит Ежени; она поправилась и очень довольна быть снова в Петергофе. Там застали Юрия и Стану. Во вторник приезжает сюда Маруся, одна[192].

Я хотел на этой неделе сделать в Кронштадте смотр фрегату «Минин», но пришлось отказаться, так как команда начала сильно заболевать инфлуэнцией, которой заразилась в Швеции, в Карлскроне, куда фрегат заходил на несколько дней и теперь придется распустить команду, не кончив экзамена и смотров. Тела бедных офицеров и матросов до сих пор не отысканы, несмотря на всевозможные поиски, должно быть их вынесло в море за Кронштадт или к Ораниенбауму.

Какой вздор, что Жоржи уверяет, что для его вещей нет места в Коттедже. Они жили вдвоем с Ники и всегда было достаточно места и для вещей, а теперь Миша переезжает в другой дом и все шкафы пусты и предоставлены Жоржи одному.

Некоторых адъютантов дяди Низи[193] я видел, но не всех, так как они разъехались. Вдове де Рибас я послал от себя вспомоществование, а насчет пенсии переговорю с Алексеем; осталось у нее на руках трое детей, из которых старшей дочери более 12 лет.

На счет Михаил Михайловича – не верю. Действительно я приказал уменьшить его содержание на половину, но все-таки он будет получать в год 60 000 рублей, кажется достаточно, он и этого не заслуживает.[194]

Я два раза видел Николая Михайловича, он был дежурным в Гатчине и вчера здесь и оба раза нашел его в странном нервном настроении; он хочет казаться веселым и вместе с тем все время у него слезы на глазах. Тоже самое заметила и Alix. Вчера был дежурный Сергей Михайлович и тоже мы нашли его совершенно грустным, он, который всегда весел и смешлив. Я думаю, что только теперь они вполне почувствовали всю грусть потери матери и теперь настала реакция