Священно время, что несётся,
Когда влюблён – не одинок.
Пленительный момент незнанья,
Душа надеждами полна,
Приходят, но бегут страданья,
И закаляется она.
Любовь пришла – тебе спасибо
За приглашенье и визит,
Спасенье ты или погибель? —
Никто, мой друг, не объяснит.»
Почти заснул. Как озарение:
«Что я теперь? Я где? – Нигде.
Произошло землетрясенье
В моей печаленной судьбе.»
Нигде
«Мне кажется, ты – наважденье,
Мираж морозной пустоты,
Явилась без предупрежденья
Из царства белой красоты.
Зима мгновеньем заблистала,
Ты оглянулась, почему? —
Не потому ли, что устала
Робеть и доверять всему?
Порыв снежинки с ветки талой,
Ты искрой промелькнула путь,
Забился пульс мотивом звонким
И хочется в глаза взглянуть,
В твои глаза (Как ясны очи!)
И ожиданье оправдать.
Я счастлив и не счастлив очень,
Теперь покоя не видать.
Ты полюбилась тихой тайной,
Но где ты, в воздухе, в воде,
В картине с розой бело-чайной
Или в фантазии? – Нигде.»
…Ты здесь и вроде бы нигде,
И так бывает по судьбе…
«…Когда-то рос он в нищете…»
…Когда-то рос он в нищете,
Армянский мальчик, крова нет,
Любил коней, скакать, лететь,
Мечтал… о золотом ремне.
Ваграм был принят при Дворе
Мальчишкой в семь неполных лет,
Отважен был, как горный лев.
Его учили жить в седле,
Искусству боя, ремеслу
Сраженья,
Хорошо стрелять,
Доверили солдат ему,
Возглавить стражу,
Охранять
Царя покои в той поре.
Он был высок, силён… без прав,
Его любили при Дворе
За преданный и умный нрав.
Ваграм – начальник и слуга,
Отличный воин в тридцать лет…
Бурливая неслась Кура
Вниз по теченью
Вех и мет.
«Тамара молится весь день…»
Тамара молится весь день;
Над башней грянула гроза,
И прыгают и свет, и тень,
А у неё бежит слеза,
Тревога не уходит прочь,
Зачем она вселилась в грудь?
И за окошком день, как ночь,
Случиться может что-нибудь.
Георгий в горы ускакал —
Охотится была пора,
Там барса след пастух видал,
И царь не ожидал утра,
Умчался с горцами отец,
Туда лежал далёкий путь,
Но что же болью давит грудь,
Что дальше будет, наконец?
…Стояла в замке тишина
Под всполохи и гул в горах,
И пляски света на стенах —
Твердила вслух теперь она:
«Отец силён и очень смел
(Арабский конь его горяч),
Он не жалеет копий, стрел
И гонит друга с ветром вскачь.
Вернётся – с ним десяток слуг,
Знакомы скалы и места,
Где будешь защищён, мой друг!
Пусть будет лёгкая верста!»
Пошла к себе, над Нею гром,
Но цокот по камням внизу!
С добычею вернулся Он —
В пещере переждал грозу!
Спустилась вниз, там мокрый весь,
Георгий, а глаза горят,
У барса золотая шерсть —
Довольны платой егеря.
Погода на неделю – дрянь,
Лавиной дождь, метель и гром,
Не выйти со двора, но… глянь!
Камин горит и тёплый дом…
Восстание Арарата
Но, чу! Беги, встречай гонца:
С границ восточных супостат,
Гонец оповестить спешит —
Война! Помилуйте Отца!
Спокойной жизни не видать
(Не даром за кинжал бралась),
Восстала за грядой орда,
И пыль дорогой поднялась.
«Царевна в горнице своей…»
Царевна в горнице своей
Глядит в окно за горизонт,
Не спится, не сидится ей —
Армянский принц идёт во фронт.
«Не в первый раз летит стрела,
Чего бояться? – Мы сильны,
Несокрушимы, как скала,
Готово войско для войны,
Но как посмел напасть герой,
Избранник чувств её и грёз?»
К потоку, звонкому Курой,
Добавились потоки слёз.
«Что делать мне? – Жестокий рок
Вмещает ужас и любовь!» —
Вскипел обидами Восток,
Пролилась на каменья кровь.
Тамара, плечи опустив,
Стояла горько у окна
Железный слышался мотив,
И набегала зла волна.
Кассандра представлялась ей:
«Не жди от недруга добра.
Красавец он, но и злодей,
Забудь и прокляни Врага!»
Встряхнулась, подняла чело
И гордый устремила взор:
«Ну, что же, то произошло,