Поспешив в душ, я полагала, что Лев, как обычно, присоединится, но этого не произошло. Тогда, смыв следы нашей страсти, я натянула легинсы и длинную футболку цвета хаки, высушила волосы и вернулась в спальню. Там меня ждала идиллическая картина: все еще обнаженный Лёва безмятежно спал, подложив ладони под щеку. Бережно укутав его тонким одеялом, чмокнула в щеку и на цыпочках выскользнула в коридор.

Резкий хлопок входной двери был сродни отрезвляющей пощечине. Я гулко сглотнула, с ног до головы покрывшись гусиной кожей. От осознания, что близнец все это время находился в квартире и наверняка нас слышал, щеки залил густой румянец. Как же так?! Ведь Лев уверял, что Миша ушел…

Ужасно неудобно…

На ватных ногах прошлепала в кухню, где меня встретил аромат свежей выпечки. Как и вчера, в центре стола красовалась горка блинов на фарфоровом блюде цвета слоновой кости. Не удержавшись, я стянула один, все еще испытывая смущение, которое довольно быстро вытеснил разыгравшийся аппетит. Лев не ошибся, называя Мишу Рататуем – этот парень готовил ничуть не хуже знаменитого повара-грызуна…

Несмотря на ранний подъем, утро пролетело быстро. В Москве вообще пока доедешь от одного места до другого, может пройти полдня. И тем не менее, пока я фотографировала случайных прохожих в парке около ВДНХ, все больше очаровывалась городом: хоть столица и встретила меня весьма прохладно, с каждым днем наши отношения становились все теплее.

Нажав на кнопку спуска затвора, я услышала характерный щелчок, мысленно подмигнув рыжей девчонке с озорными конопушками, которая с таким наслаждением уплетала мороженое, что было бы преступлением не запечатлеть этот момент.

Казалось бы, еще совсем недавно я усердно готовилась к поступлению на очное отделение дизайна Сочинского университета, но болезнь тети спутала мне карты. А после ее смерти, увы, я уже не могла с утра до ночи прохлаждаться на парах – нужно было зарабатывать на жизнь. Тогда-то мое хобби – фотография – и переросло в основной источник дохода.

Хорошо, благодаря нескончаемому туристическому потоку, мне удалось быстро собрать портфолио: вскоре «сарафанное радио» в социальных сетях сделало все за меня, и график фотосессий был расписан на несколько недель вперед. Особенно я любила фотографировать детей – их непосредственность и жизнелюбие помогали держаться на плаву даже в самые темные времена…

Сделав еще несколько кадров потешной рыжей девчушки, я с удивлением обнаружила, что время уже близится к ужину, поэтому в срочном порядке засобиралась домой.

Поразительно, но, судя по всему, за время моего отсутствия Лёва так и не проснулся. Скинув кроссовки, я на цыпочках вернулась в спальню и обнаружила его развалившимся поперек кровати. Он лежал на спине, едва прикрытый одеялом: черные волосы спутаны, длинные ресницы слегка подрагивали на скулах. Привлекательный до кислородного голодания и остановки сердца. Лев выглядел слишком сексуально даже во сне. Мои гормоны рядом с ним моментально срывались с поводка…

Гуляя взглядом по обнаженному телу парня, остановила его на крупных витиеватых татуировках, опоясывающих мускулистые руки и пресс. Присмотревшись, я заметила небольшой выбивающийся из общей картины рисунок прямо под сердцем. Это был солдатик с крошечным ружьем наперевес. Точная копия фигурки с его прикроватной тумбочки.

Но почему именно стойкий оловянный солдатик?!

Этот образ совсем не вязался с брутальным мужественным красавцем, вальяжно развалившимся на бамбуковых простынях.

– Принцесса?

Вздрогнув, я подняла глаза, встречаясь с его внимательным ясным взглядом.