Назначенное Боярскою Думой и царём содержание казалось вдове-царице, и особенно её братьям мизерным, недостойным последней жены и наследника – сына государя Иоанна Васильевича Грозного. Зависимость от государева дьяка была для них унизительна. Дядя царевича, Михаил Нагой, постоянно «прашивал сверх государева указу денег ис казны». Битяговский же «ему отказывал». То и послужило причиною постоянных ссор и брани. А последняя стычка меж государевым дьяком и дядей царевича произошла утром 15 апреля.

Сначала с помощью Качалова, Битяговский и прискакавшие за ним слуги, помешали расправе с Волоховым. Избитая в кровь, но оставленная живой Василиса Волохова видела, как царица указала на Битяговских и «молвила миру: то де душегубцы царевича». Пьяный Михаил Нагой взялся выяснять отношения с дьяком. Тут на помощь Битяговским пришли их родственники и холопы. Однако угличане надавили на них. Дьяк и его люди вырвались из Кремля и заперлись в Дьячей избе. Но народ словно осатанел. Секирами толпа низвергла двери, расправилась с укрывшимися людьми и разгромила палаты. Следом смутьяны ринулись на подворье Битяговских. Дом и хозяйство дьяка были разграблены. Добрались до погребов. «Питие из погреба в бочках выпив, и бочки кололи». Жену убиенного дьяка, «ободрав, нагу и простоволосу поволокли с детишками в Кремль на государев двор». Туда же привели Осипа Волохова, найденного в доме Битяговских. Близ храма прибили и какую-то «юродивую жёнку», которая якобы указала убийцам, где царевич. Но на самом-то деле эта юродивая, верно, видала убийц, и то как убивали, потому ей и закрыли рот.

– А что ж священство углицкое? – с придыханием спросил отец-келарь.

– В тот день слышал аз грешный, что в Спасском храме в Углицком кремле литургию служили старцы из Кириллова-Белозерского монастыря. Уж по какому делу пришли оне во Углич, того не ведаю. Ведаю токмо, что утресь на литургии той был и царевич Димитрий. А страцы кирилловския причасти и благословиша царственного отрока. Како же сослужиша обедню, так старцев тех и след простыл, ушли восвояси.

Углицкий же архимандрит владыко Феодорит и отец-игумен Савватий служиша обедню в монастырском храме. В тоей обители предградной и аз грешный обреталси, и на литургии в час тот в молитве пребывал. Како заслышала братия набат, то довела до владыки, – рассказывал инок.

По словам Христофора архимандрит и игумен сразу отправили в город своих слуг. Те, возвратились вскоре и доложили, что «слышели от посацких людей и от посошных, что будто се царевича Дмитрея убили, а тового не ведомо, хто ево убил». Обедню тем временем уже сослужили. Вслед за слугами в монастырь прибежал кутейщик и именем царицы велел старцам ехать в Кремль. Те велели заложить возок и скоро отбыли. Как раз в разгар общего смятения и явились на государевом дворе владыка углицкий и отец-игумен.

– За ними прибег туда и аз грешный, – молвил Христофор и замолчал.

– Не молчи, молви далее, – с нетерпением произнёс отец-наместник.

Христофор помедлил, словно раздумывая, что сказать, а затем снова продолжал. По его словам царица Мария и покойный царевич были уже в храме. Игумен же Савватий вошёл в Спасов храм, а владыко Феодорит стал увещевать народ. Марию Нагую игумен застал во храме возле сына: «ажно царевич лежит во Спасе зарезан, и царица сказала: зарезали-де царевича Микита Качалов, да Михайлов сын Битяговского Данило, да Осип Волохов». Появление монашества и священства на соборной площади Кремля временно приостановило самосуд. Разнузданная, хмельная толпа уже измывалась над дьячихой и собиралась убить ея. Но старцы «ухватили» Битяговскую с дочерьми и «отняли их и убити не дали». По словам инока, старцы и он сам видели в храме Осипа Волохова. Тот стоял неподалёку от покойного царевича «за столпом», весь израненный. Мать же его Василиса умоляла вдову-царицу «дати ей сыск праведной». Вдова-царица пыталась защитить Осипа, но не смогла. Едва старцы покинули храм, чернь схватила Волохова и вывела из храма на расправу.