Ну а метеоусловия «ослабили» воздействия взрыва на все, что находилось на Опытном поле.

Христианович и Зорин, подписавшие прогноз по ударной волне, были довольны: их предсказания полностью подтвердились – в поселке не выбило даже ни одного окна, все стекла целы!

Однако радовались они рано…

На командный пункт начали стекаться весьма «странные» сообщения, которые показывали, что происходящее на Опытном поле полигона издали смотрится совсем иначе. Поистине: не верь глазам своим!

В Усть-Каменогорске, который находился на расстоянии 340 километров от взрыва, в некоторых домах стекла были выбиты. Аналогичное произошло и в поселках Горняк и Локоть (320 км от точки взрыва). Пострадали окна домов и в Павлодаре (250 км), и в Семипалатинске (170 км). Причем везде звук ударной волны был слышен сильным и резким.

На заседании Госкомиссии Христианович пояснил, что ударная волна отразилась от слоев атмосферы на высоте порядка 50 километров и устремилась к земле. И далее ученый отметил, что подобного рода эффекты раньше не наблюдались.

В Семипалатинске несколько человек были ранены осколками стекол. О предстоящих взрывах никто людей не оповещал, а потому они всегда были неожиданными.

Впервые на заседании Госкомиссии зашел разговор о том, что хорошо бы предупреждать жителей Семипалатинска о предстоящей работе.

Все службы безопасности, естественно, сразу же высказались «против», мол, секретность необходимо соблюдать строжайшую…

И тогда слово взял академик Я.Б. Зельдович. Он сказал:

«Все население города знает, что когда начинаются испытания, то закрывается аэропорт, он обносится тремя рядами колючей проволоки и по периметру ограждения выставляется охрана. Наиболее любознательные, а их очень много, знают, что когда с аэродрома поднимается бомбардировщик в сопровождении истребителей, то через полтора часа будет взрыв. И все лезут на крыши высоких домов, чтобы на него посмотреть».

Наверное, именно это выступление Зельдовича послужило последней каплей, и было решено теперь извещать жителей об испытаниях. И, прежде всего, ради того, чтобы, как во время войны, они защищали себя от ранений и поберегли стекла.

Да и испытания следовало проводить при таких условиях, чтобы ударная волна не обрушивалась на город. Эти расчеты полностью ложились на группу академика Христиановича.

Срок испытаний приходилось переносить. Сейсмологи и метеорологи «добро» не давали.

И.В. Курчатов даже предложил доставить на полигон несколько вагонов стекла и сформировать специальные бригады, которые будут проводить остекление в поселках и городе.

Однако погода не улучшалась.

19 ноября самолет с новым «изделием» взлетел. Но вскоре летчики сообщили, что отказали прицелы и из-за сплошной облачности они цели не видят.

Пришлось самолет возвращать на базу. Впервые в истории бомбардировщик совершил посадку с термоядерным «изделием». Это был огромный риск, так как подобного рода эксперименты с термоядерным оружием еще не проводились. Но все обошлось…

Взрыв был проведен 22 ноября.

Г.Ф. Зорин рассказывал:

«Картина развития взрыва потрясла всех, уже повидавших не один мощный ядерный взрыв. Огненный шар огромных размеров светился около минуты. Тепло от его излучения достаточно сильно чувствовалось кожей лиц и рук. Стремительно поднимающийся, светящийся шар увлек за собой огромное количество пыли, образовав над Опытным полем черное облако, закрывшее солнце. Размеры этого облака были такими, что заметно потемнело. М.А. Садовский предложил всем быстро сойти с трибуны. Ударная волна подошла к городку через 3 с лишним минуты после взрыва. Последовало 2 мощных удара, а через некоторое время еще один, но более слабый. Ударная волна повалила деревянное ограждение сектора, разломала трибуну, в здании с треском вылетели стекла вместе с фрамугами, разбило в щепки входные двери. Через несколько минут, когда все члены Государственной комиссии пришли в себя от увиденной картины развития взрыва и воздействия ударной волны, они стали поздравлять академика А.Д. Сахарова с успешным испытанием его детища… Вечером того же дня на 5-м секторе по результатам измерений ударной волны на Опытном поле и по другим методикам была оценена мощность этого взрыва. Она составила 1,8 миллиона тонн тротилового эквивалента».