– Я новая помощница господина Сайланда, – отвечаю я, прижимая к себе камзол Ника и ощущая его морозно-свежий аромат с нотками кедра. – Мне поручено выстирать и вернуть.

– Так отдай вон Сеоле, – кивает женщина на чан через три от себя. – У нее все сорочки господина стираются.

Я мотаю головой и осматриваюсь.

– Я должна это сделать сама, – отвечаю я.

– Да как же ты это сделаешь, милая? – всплескивает руками женщина. – У тебя ж магии нет.

Отвожу глаза и прикусываю щеку. Чувствую на себе заинтересованные взгляды всех присутствующих.

– Дайте мне, пожалуйста, корыто и мыло, – Прошу я. – Справлюсь.

Прачка отпускает плетение, семенит в дальний угол, снимая со стены корыто и отламывая брусок мыла, и протягивает мне.

– Зачем тебе это? Мы постираем и никому не скажем, – сочувственно говорит прачка.

Качаю головой и выхожу на солнце, в тихий закуток, где вывешивают белье, чтобы не привлекать внимание.

Замочить, застирать, прополоскать. Повторить. И снова. И ещё раз. Потому что кофе никак не хочет отходить от белой плотной ткани камзола.

Руки начинают гореть с непривычки, покрываются мозолями. Мыльная вода разъедает ранки, но я продолжаю стирать.

– Привет! – слышится сверху. – Интересный способ продлить удовольствие от стирки.

Поднимаю голову и вижу молодого веселого парня, свесив ноги, сидящего на крыше. Волосы его взъерошены и покрыты сажей, как и его одежда, и лицо.

Я улыбаюсь сквозь слезы, которые подкатывают к глазам из-за того, как жгутся ранки на ладонях, и качаю головой.

– Какая неразговорчивая новенькая, – восклицает парень и одним прыжком оказывается рядом со мной. – Что у тебя здесь?

Он буквально засовывает свой любопытный нос в корыто. Я выставляю вперед руку – еще, чего доброго, сажей камзол Ника заляпает!

– Ох ты ж… Ежики-карасики! – восклицает парень и ловит меня за руку. – Ты как же это так?

Его взгляд сосредотачивается на моих мозолях и ранках на ладонях.

– Отпусти! – я пытаюсь вытянуть свою руку, но он держит крепко.

– Ты зачем над собой так издеваешься? – парень удобнее перехватывает меня за запястье и заносит пальцы, чтобы выпустить плетение.

– Что тут происходит? – гремит знакомый голос.

Я поднимаю голову и наталкиваюсь на прожигающий взгляд Ника.

Мне хочется сжаться, испариться, что угодно, только бы не попасть под драконий гнев. Я все же вырываю руку из цепкого захвата парня и прячу ее за спину.

– Я стираю ваш камзол, господин Сайланд, – отвечаю я, опустив взгляд. – Руками и мылом, как вы и сказали.

Он молчит, что пугает больше, чем если бы Ник кричал. Робко, внутренне дрожа вся, как осиновый лист, поднимаю глаза. Он прожигает взглядом парня, но тому будто бы все нипочем.

– Я, кажется, еще кое-что говорил о том, что ты должна сделать это сама, без чужой помощи, – почти рычит дракон.

– Так я, господин Сайланд, и не помогал, – перебивает меня паренек. – Я мешал! Вот видите, не давал ей совсем убить свои руки. А то она сидит, плачет и упирается.

В его голосе легкость и дерзость. Я задерживаю дыхание, потому что мне становится страшно за паренька. Что за такую дерзость ему сделает Ник?

– А ты камин в восточном крыле проверил? У нас гостья приехала. Если он не будет нормально работать, отправлю конюшни, а не трубы чистить, понял? – строго спросил Ник.

Парень засовывает руки в карманы, кивает и, подмигнув мне, легко по сточной трубе поднимается на крышу. Мне только и остается, что стоять с открытым ртом. Это все? С облегчением выдыхаю.

– Покажи руки.

Я аж вздрагиваю от того, как меняется тембр голоса Ника, когда он обращается ко мне. Он будто становится жестче, холоднее. Да что с ним такое? Почему он со мной так?