— Продадим виноградник… — по-прежнему тихо говорила с ним мать.

— И на что ты будешь жить? И вообще кому продадим? Кому он нужен?

— Не утрируй… Артур все равно не должен с вами жить. Отсели его. В двадцать один парню нужна независимость. Ты жил уже без меня в этом возрасте.

— Я не согласен на его независимость за мой счет. Пусть находит работу, снимает хату и валит… Я слова не скажу. Только порадуюсь за него.

— Ты его напрасно взрослым считаешь. Родня твоего папочки тоже думала, что ты в тринадцать взрослый и можешь жить без матери.

— Если Артур не может жить без мамочки, пусть живет с мамочкой. Тогда пусть выполняет мои требования! — снова заговорил он громко. — Я четко их озвучил — сначала учеба, потом работа, затем только бабы… Нет независимости, нет баб. Мне кажется, это прописная истина. Нет? Я ошибаюсь? В чем?

— Возьми его к себе и присмотри за ним… Будь бы твой отец нормальным, так бы и сделал с тобой.

— Мать, если бы я мог засунуть Артура в бизнес, разве б я отправил его к черту на рога учить инжиниринг? Где Артур и где работа с людьми? И вообще, мать, ну будем честными — мой бизнес на соплях висит. Я не знаю, когда меня окончательно выпрут с рынка. Я ж как лавочник среди супермаркетов… И я не умею делать набойки…

— Ты и не достаточно армянин, чтобы быть сапожником. У тебя есть виноградник, проживешь как-нибудь…

— Мать, я проживу. Твой внук — нет. У него запросы большие. И только посмейте обе намекнуть, что я должен ему подарить машину на день рождения. Этого не будет.

— Все равно ведь купишь… — усмехнулась мать.

— Нет. Я ему купил билет в профессию, он его выкинул. Он украл у меня два года. Я не продержусь столько на плаву. Ну будем честными. Почему вы с Динкой мне не верите? Я надеялся через пять лет выйти на пенсию и, честно говоря, заняться своим здоровьем… Горный воздух, вкусная еда и любимая жена под боком — неужели я никогда к этому не приду? Сколько я могу вкалывать? Жизнь прошла мимо…

— Артур-то тут при чем? — перебила Светлана Львовна сына достаточно грубо. — Какое он имеет отношение к твоему кризису среднего возраста?

— Мать, ну догадайся сама… Ты со мной ругаешься из-за внука, ругаешься? Думаешь, Дина гладит меня по головке? Как мне до вас достучаться — без инженерного образования, хорошего, американского, ваш Артур не выгребает, ну никак! Он будет в итоге тем же брокером, но не в строительстве, а в компьютерах. Здесь приличные ребята есть, но без менеджеров со связями за океаном они никто… Почему твой внук не в состоянии понять, что в двадцать лет игры закончились. Пока у меня есть хоть какой-то бизнес, я могу поменять его на другой. Если бизнес развалится, а он на ладан дышит, то твой внук один на один с этим миром, и я не вижу, как он выживает. Ну сколько раз я должен это повторить? Я не вечен. Сколько мужиков в пятьдесят на тот свет отправляются, а?

— Тебе нужен отпуск.

— Мать, я в порядке… Пока в порядке. Не засерайте мне мозги вашими соплями только! Жалейте своего Артурчика сколь угодно, только чтобы я этого не слышал. Я думал, он все понял — ничерта он не понял! — снова кричал Роберт.

— Роберт, сынок… Ну не конец света, ну честное слово… — понизила голос мать аж до шепота. — Кого винить мне в этом — не пойму?

— Рассудок мой причиною всему! — закончил Роберт фразу средневекового армянского поэта на армянском и снова перешел на русский: — Если ты заберешь к себе Дину с Артуром, я буду только рад. Здесь он не будет учиться. А вот в твоем винограднике больше просто делать нечего.

— А Дину зачем забирать?

— Потому что она чокнутая… Ей перезагрузка нужна и хорошее вино. И тогда она, может быть, по мне соскучится. Мать, она Артура одного все равно не отпустит. Но тут дома она доведет и его, и себя — ну и меня в придачу. Поговори с ней, пожалуйста. Я вот никогда у тебя не просил помощи. Сейчас реально моя семья висит на волоске. Я не преувеличиваю. Мы в пух и прах разругались из-за Артура. Она не хочет меня видеть.