— Этот дом, пекарня — это вся моя жизнь.

Макар грустно улыбается.

— Вы не одна. Не нужно драматизировать.

— Он говорил об инстанциях. Что натравит на меня кого-то там, — растерянно мну салфетку. — Почему он просто не оставит меня в покое?

 — Теперь эта пекарня не только ваше дело, мы справимся.

 — Давайте еще раз, — бормочу, потирая переносицу, — Айвазов купил несколько точек общепита вокруг нашей пекарни, заплатив за них баснословные деньги, точнее пятикратную стоимость, так?

— Четыре, если быть точным. Два ресторана морской кухни и два кафе быстрого питания, но да, — кивает Макар, беспрерывно глядя мне в глаза. — те, что максимально близко расположены к вам. Удивительно, но на сделку с ним не пошли только Вы.

— Это не просто земля. Это место принадлежало родным мне людям.

— Я понимаю, — мужчина кивает.

Его глаза осматривают меня с беспокойством. А я не знаю, куда себя деть. Становится нечем дышать. Только недавно мы праздновали победу и вот опять проигрываем.

— Может быть попьете воды? Вы побледнели.

Жмурюсь, отрицательно качая головой. Взгляд Макара скользит по моему лицу, он встает, подходит к окну и открывает его на проветривание.

— Допустим, купил Айвазов рестораны и что?  — стучу ногтями по столу, откровенно нервничая.

— А то, Татьяна, что сейчас активно готовятся проекты на реконструкцию.

— Откуда Вы знаете?

— Держать руку на пульсе — часть моей профессии, — садится напротив, внимательно меня разглядывая.

Я ощущаю поддержку, отчего-то знаю, что его слова не пустой звук.

— У вас там засланный казачок?

— Я не раскрываю своих тайн, — улыбается Макар, — иначе какие это тайны?

А мне совсем не до веселья.

— Ну и пусть ремонтирует рестораны, раскладывает салаты с бургерами, нам-то что? Хоть сам пусть к прилавку становится.

 Не могу придумать, как обойти его.

— Это будут пекарни, Татьяна, — говорит Макар тише, чем все остальное. — В пешей доступности от вас.

— Все четыре?! — мои глаза лезут на лоб.

Я пугаюсь, в горле дерет как от простуды. В висках стучит, уши закладывает, в глазах рябит, и, куда бы я ни бросила взгляд, всюду сверкают пурпурно-зелёные всполохи — он пытается уничтожить мой бизнес.

— Да, — кивает Макар. — Все четыре.

— Он умом двинулся?

— Судя по тем деньгам, что он за них заплатил, очень похоже на то.

— Думаете, он разорится?

— Если продолжит действовать в том же духе, то вполне возможно.

Снова озабоченно потираю переносицу, собираясь с мыслями.

— Упрямый козел, — встаю, задвигая за собой стул.

Тот со скрипом царапает пол. Макар усмехается.

— Вы крепко ему насолили, Татьяна, но не волнуйтесь. В городской экспертизе тоже есть наши люди, и мы попытаемся доказать, насколько это глупо и нерентабельно.

— Он с ума сошел.

— Это бывает, когда чувствуешь себя всесильным. Одно время я работал с парнем, владельцем трубопрокатного завода, он построил новые цеха в кризис и оказался на грани банкротства. С обаятельным улыбчивым человеком в дорогом костюме, который занял много сотен миллионов долларов на новые проекты. Окружение в один голос говорило, что он сумасшедший, в такой период, как сейчас, надо все прекратить, зарыть, забыть, сидеть, копить, ждать и еще какие-то такие глаголы.

 — И чем закончилась эта история? — с окаменевшим лицом разглядываю свои пальцы, медленно шевеля ими.

— Он разорился, — усмехается Макар.

Меня одолевает странное сочетание чувств. С одной стороны, хочется настучать по башке Айвазову, посоветовать не маяться дурью. Не хочу, чтобы он разорился. А с другой — очевидно, что он пытается погубить меня. Столько оборудования: печи конвекционные, печи ротационные, тестоотделители и батоноформирующие машины. Все это в четырех экземплярах, плюс залы. Столько денег и ради чего? Чтобы насолить бывшей жене? Вот тебе и дальновидный бизнесмен года.