Но Людмила Ивановна – серьёзная женщина средних лет, прекрасный специалист, у которого Колесникова наблюдалась не первый год, не шутила. Серьёзно взглянув на неё из-под линз своих очков, она отправила её сдавать анализы и потом, пробежавшись всё тем же серьёзным взглядом по результатам, вынесла приговор.

Беременна.

Ещё не зная срока и только услышав о вероятности беременности, Марина, конечно, напряглась. Да и кто бы не напрягся на её месте? Стать мамой она планировала, как минимум, лет через пять, когда встанет на ноги, выйдет замуж за достойного мужчину и будет уверена в будущем, а сейчас ничего из перечисленного, разве что только кроме достойного мужчины рядом в лице Булата, у неё не было. К тому же сама ещё морально была ребёнком, так что какие ей дети? Куда? Как?! И, да, хороший вопрос – как? Они с Булатом всегда предохранялись и… Конечно, никто не застрахован, но всё же… Всё же как?!

А потом Людмила Ивановна произнесла слова, от которых у девушки внутри всё в один миг замерло. Хотя, наверное, точнее будет сказать умерло.

– Шестая неделя.

Будучи по складу ума гуманитарием, она терпеть не могла точные науки, но даже её скудных познаний хватило, чтобы сложить дважды два и осознать, что Булат в её интересном положении был не при чём. На тот момент они ещё даже не были знакомы. На тот момент Марина только приняла окончательное решение расстаться с Артуром.

Ужас от осознания оглушил. Парализовал.

Почему? Почему она ничего не замечала? Как допустила?! Степанов ведь тоже предохранялся… Вроде бы… Ай, ладно, уже неважно! Делать-то что теперь?! Куда бежать? Кого винить? А Булату как сказать?

Булат… Родной… Ой, мамочка…

Это потом, спустя три года, муж по пьяной лавочке признался, что специально в их последний раз перед тем расставанием, чувствуя, что всё катится в тартарары, сделал так, чтобы она, по русски говоря, залетела в надежде, что общий ребёнок точно скрепит их союз навсегда и они будут жить долго и счастливо вместе. А тогда, только узнав и в один миг поняв масштаб трагедии, Колесникова чуть не сошла с ума от кучи вопросов без ответов, разрывающих голову. И если бы не Людмила Ивановна и не её профессионализм, то неизвестно что бы с ней в итоге случилось.

Женщина что-то ей говорила, спрашивала, хмурилась, когда не слышала ничего в ответ, но Марина была словно под куполом. В полной прострации. В таком шоке, что очнулась только, когда врач под угрозой вызова мамы настоятельно попросила её взять себя в руки и постараться не впадать в панику. Получилось у неё это не с первого раза, с большим трудом, но всё же получилось Истерика отложилась на потом – до дома, за закрытой дверью ванной и выкрученным до предела краном с водой, чтобы мама не услышала. Да только рыдала она так, что и глухой бы услышал, не то что Оксана Константиновна, смотрящая сериал в соседней комнате. На удивление, подробно объяснять причины своего состояния ей не пришлось и, что ещё удивительнее, мама не стала наседать с нравоучениями сразу, а сначала дала возможность от души у себя на плече прореветься, успокоила, насколько это было возможно в тот момент, и уложила спать. И только на следующее утро её ждал разговор по душам, который не принёс Колесниковой ни капли облегчения, а лишь сильнее вогнал в ужас и вызвал новый поток слёз, но на этот раз уже тихих и горьких. От безысходности.

– …а что тут сделаешь уже, Марин? – по-философски поинтересовалась родительница на её вопрос “что мне теперь делать?”. – Другими вопросами сейчас нужно задаваться. Например, когда и как Артура этим известием обрадуешь? Когда перестанете маяться ерундой и в ЗАГС пойдёте? Где жить будете? Здесь или…