– Да весь офис видит, как между вами ничего нет.

– Ну сама посмотри, – вытягивает правую руку. – Видишь?

– Что?

– Кольцо!

– Нет.

– Вот и я не вижу. Третий год как щеночек мне в глаза заглядывает, до дома провожает. А я не молодею. Часики тикают. Мне ребёночка надо. А с ним какого ребёночка, если он меня даже поцеловать не решается?!

– Сама поцелуй, – наливаю в одну из чашек молоко.

А сахар надо?

Нет? Да?

В какой из двух стаканов?

У меня от стресса всё в голове перемешалось…

Плюхаю три кубика рафинада в чёрный без молока.

– Олесь, в общем, ты от этого Тимура подальше держись. Неприятный он тип.

– Да ты ж его даже не знаешь!

Ох, если бы…

– Мерзавец он, там по лицу всё понятно, – уклончиво отвечаю я. – Хочет, чтобы я все личные вещи из кабинета убрала. Мол, работе мешает.

– Боже, ко мне не веди! У меня ж там бабушкин раритетный ковёр!

– Лучше убери.

– Только через мой труп!

– Ага, вот твой труп, в этот ковёр упакованный, из офиса и уедет.

Олеся обиженно складывает руки на груди. Стреляет взглядом на чашки, которые я ставлю на поднос.

– Это ему?

– Ага.

– А давай ему в кофе плюнем?

Истерично хихикаю.

Боже, дожили!

Хотя идея кажется мне крайне привлекательной.

И я бы плюнула, да… Если бы была уверена, какая из чашек для Громова.

Бросаю взгляд на настенные часы над кофемашиной.

– Через двадцать минут совещание, не опаздывай лучше. И ковёр всё-таки…

– Да уберу, уберу!

Бегу в свой кабинет.

Тимур, важно разместившись в моём кресле, перебирает бумаги в одной из папок.

Уже успел засунуть нос в мои дела?

Мирон Юрьевич забирает с подноса одну из чашек, благодарно кивает.

– Ваш кофе, – ставлю перед Тимуром чашку, расплескивая немного. Пара капель попадает на белоснежную манжету рубашки.

Он никак не комментирует.

Медленно подносит чашку ко рту и делает маленький глоток. Поднимает на меня взгляд темно-карих глаз.

– Разжаловать вас до технички, Валерия Игоревна? Как же вы работаете юрисконсультом, если даже с таким простым поручением справиться не в состоянии? Я просил без сахара, – со стуком ставит чашку обратно на поднос, взмахивает небрежно ладонью. – Будьте добры переделать.

– Простите, не могу. Яд кончился.

– Яд?

– Да, – играю бровями. – Я туда плюнула. А хотите нормальный кофе, наймите компетентного в этих вопросах человека.

Мирон Юрьевич, запрокинув голову, хохочет.

Краснея, пулей вылетаю из кабинета.

Ну и стерва же ты, Валерия Игоревна.

Не нравится, когда твой стабильный, привычный мирок потряхивает, да?

Представь себе, ты не одна такая!

Мне хочется немножечко вмазать ей эмоциями, как она когда-то вмазала мне.

Хочется укусить, надавить в болевую точку и уложить на лопатки.

Да в принципе уложить. В горизонтали мы всегда были более эффективны. Разговаривать как тогда не умели, так и сейчас. Ничего не поменялось.

Время лечит? Хрена с два!

Время притупляет чувства, заставляя тебя обманываться, что всё в прошлом.

Но вот Лера рядом, и меня снова корёжит и перекрывает. Я неадекват рядом с ней вообще! Даже Мирон заметил, хотя он не слишком чувствителен к сменам моего настроения.

Отбрасываю раздражённо в сторону бумаги, в которых ковырялся.

– Ну что скажешь? – тут же хватается за них Мирон.

– Чёрт знает что здесь творится! Отделы как будто вообще не сообщаются между собой. Страшно представить их внешнюю коммуникацию.

– Да ладно тебе, не так уж тут всё плохо. Видали и похуже.

– Зашибись у тебя стандарты качества! Мой отец полжизни угрохал в это дело, так что «не так плохо» меня не устраивает. Должно быть идеально.

– Не все такие порядкодрочеры, как ты, – Мирон взмахивает в воздухе листом. – Кривой финотчёт заказывали?