Немного дальше по коридору, за широкой дверью, маленькое сердце моей дочери было в руках врачей. От их действий и профессионализма зависело ее будущее. Мне лишь оставалось молиться и гнать от себя тревожные мысли.

Достигнув пика эмоционального напряжения, вздрогнула от раскатистого удара грома. И именно в этот момент из операционной вышел уставший Аркадий Павлович. Я вскочила на ноги, чуть не потеряв сознание от столь резкого подъема. Голова кружилась от охватившего меня волнения и страха. Будто в замедленной съемке наблюдала, как врач снимает маску с лица и мучительно долго собирается с мыслями. Не в состоянии больше находиться в неведении, спросила осторожно:

– Как… Мира?

– Операция прошла успешно. Вашей дочери больше ничего не угрожает. Сейчас она отходит от наркоза, поэтому ей нужен покой. Ближайшие дни она побудет здесь под наблюдением. Так что можете съездить домой. Как только к ней можно будет, мы вам сразу сообщим, – спокойным, словно убаюкивающим тоном проговорил он. А после добавил, покидая меня, – Извините, мне пора.

Облегчение накрыло словно лавиной. Я только сейчас поняла, что практически не дышала, в ожидании вердикта Аркадия Павловича. Отчаянно хотелось наплевать на запреты и со всех ног ринуться к дочери, убедиться во всем лично. Но понимала, что эта материнская истерика сейчас бы была не к месту. Мире действительно нужен был отдых.

Торопливо побросав в сумку часть необходимых вещей, покинула порядком надоевшие стены палаты и коридора больницы. Мне срочно нужно было на свежий воздух. Слишком мутило от переживаний и давящей больничной атмосферы. Я честным образом старалась эти дни не курить и практически победила свою зависимость. Конечно, нервы — слабое оправдание своего срыва, но иначе не знала, как отвлечь себя.

Выйдя на крыльцо, поежилась от пронизывающего порыва ветра. Он будто пытался сорвать с меня кардиган, растрепать, как можно больше мои волосы. Небо расчерчивало частыми молниями. Громыхало так, что сигнализации припаркованных машин старались в едином порыве перекричать друг друга. Улица почти опустела. Остались редкие прохожие, но и те, перепрыгивая лужи, искали где укрыться.

Сейчас было очень к месту выражение "дождь стеной". Словно сверху открыли кран на всю мощность. По тротуару текли грязные реки, "дворники" машин не справлялись с этим небесным водопадом, из-за чего движение практически остановилось. Все замерли, притаились, давая стихии время показать свою мощь, излить всю свою боль.

Я будто выпала из реальности. Мне совершенно некуда было спешить. Все дела мои оказались неважны. Вся моя жизнь сосредоточилась здесь. В этом здании, на втором этаже. Откинув пряди с лица, отошла в сторону, оставшись под навесом и выбрав место посуше. Сюда не долетали капли дождя, и я никому не мешала своим дымом. Необходимо было переждать стихию, так как с собой у меня даже зонта не было.

Чиркнув зажигалкой, закурила, втягивая в легкие горький дым. Насыщала организм никотином, ощущая как слабеет тело и слегка кружится голова.

"Не стоило снова начинать", – запоздало пожалела о своей слабости, но вновь поднесла к губам сигарету.

Так и зависла. В нелепой позе, сощурив глаза и вдруг засомневавшись, что то, что видела — это не галлюцинации. Хоть картинка от дождя и была нечеткая, но я легко заметила, как на противоположной стороне улицы стояла подозрительная машина. Полностью тонированная. И я бы не придала этому значения, если бы не открытое окно, из которого прямо на меня смотрел Огарев.