– Хорошо… Руслан Александрович, а что с Устиновым делать? – помявшись, спросил представитель правопорядка.

– Как что? Судить по закону. У нас есть заказчик, есть исполнитель, есть пострадавшие… – удивился его вопросу.

– Это я? – насмешливо уточнил Багров.

– Это моя тачка, – в тон ему отозвался я.

– И ещё кое-что… – снова привлек внимание ментяра, за столько недолгий разговор успевший побыть и бледным, и красным, и даже слегка с оттенком зелени. Вот сейчас он и вовсе посерел, видимо, от ужаса. – По данным из моего управления участились случаи рэкета в подпольных игровых клубах. Мы так и не смогли вычислить, чьих это рук дело. Выясняем. Но как факт — грядет что-то нехорошее.

То есть до этого было хорошо?

Я шумно втянул воздух через нос и выдохнул. С первого дня, как я вошел в этот бизнес, отказавшись от привилегий отца, все шло, откровенно говоря, через жопу. И только мне удалось все привести в более-менее стабильный ритм, разобрать все то дерьмо, которое оставили прошлые "сотрудники" на моей должности, как повылезало… все то, что не успело всплыть.

– Серб в курсе? – адресовал вопрос Марку, задумчиво постукивая костяшкой пальца по столешнице.

– А он может быть не в курсе? – изумился Багров в ответ.

Вполне справедливо. Разве тот, кто держал крупную долю теневого бизнеса города наравне с Голиафом, имел право не знать о подобных эксцессах? Едва ли.

– Блять, ну что за свинарник вы тут устроили? – громко возмутился Голиаф. – Зря я только Сербу территории уступил. Стоило отвернуться только, как все запороли…

– Мы не специально, папочка, – едко парировал Багров, кривя губы в притворной улыбке. Правда, я видел, что ему и самому уже стало не до шуток.

– Хорошо, спасибо. И… Что там по моей сестре? – чуть было не забыл про мой личный геморрой.

В моё отсутствие Алёнка совсем оборзела, пустившись во все тяжкие. Разбрасывалась родительскими деньгами направо и налево, безвылазно просаживала молодость в захудалых забегаловках, снюхалась с какой-то… сутенершей. Или как модно их сейчас называть — директором эскортного агентства. Теперь приходилось разгребать то дерьмо, что наворотила сестрёнка. Всё же не чужая.

– Эх… Руслан Александрович, мы бы рады замять конфликт, но инспектор, которого Алёна Александровна практически сбила, ни в какую не хочет отказываться от своих показаний. Там оскорбление при исполнении, угрозы и… – испытывая неловкость, объяснял следак, теребя край папки и стараясь не смотреть мне в глаза.

– Что ещё? – поторопил. Его мямленье, откровенно говоря, начинало действовать на нервы.

– Ущемление.. мужского достоинства… – понизив голос, выразительно посмотрел он вниз и продолжил, едва ли шепотом: – …в прямом смысле слова.

– Пиздец! Алёна… – выдохнул разъяренным буйволом, очень сожалея что сестрёнки нет рядом, дабы вправить ей мозги на место. – Предложи ему денег. Сколько он захочет, столько и получит, – отмахнулся.

Эта история уже в печенках сидела, и я готов был заплатить любые деньги, лишь бы закрыть вопрос.

– Руслан, раз уж такая ситуация складывается… – влез Багров, став серьезным. Семью он ценил, пусть своей и не имел. – …то, по-хорошему, думаю, твою саблезубую сестрицу надо бы вывести из игры. Ну так, на всякий случай.

– Да я бы рад ее хоть в Колыму сослать. Но она же не свалит, – поделился с ним наболевшим.

– Я могу помочь, – вдруг подал голос Голиаф, все это время выступающий молчаливым слушателем. – Примерно на месяц я найду, чем ее занять…

Я повернулся в его сторону, бросив на здоровяка оценивающий взгляд. Выдержит ли он эту несносную девчонку? И не прибьет ли ненароком своими ручищами? Она, конечно, не хрупкий бокал, но все же девушка. Без мозгов, правда, совсем и костей в языке. С другой стороны, она так достала, что я искренне обрадовался возможности переложить на кого-то эту головную боль.