Да только там для тебя закрыто, Кошаков. Ты сам все испортил.

Или это была я?

Не важно. Наша история закончилась. Даже хорошо, что Кошак пошел за мной. Сам напросился!

– Знаешь, что? – завелась от собственных мыслей. – Ты прав. Я проявила изобретательность, чтобы сообщить – не приближайся ко мне больше! Ясно?

– Совсем? – он шагнул, немного приподняв уголки губ, а я отступила на ступеньку вверх.

– Мот, я серьезно.

– Я тоже не шучу.

– Ты на полгода исчез из моей жизни, а теперь появляешься и говоришь, что скучал.

– Потому что это так.

Залепите ему рот скотчем. Что он такое говорит? Я же сейчас поверю…

– Когда скучают, не пропадают, – решила я держаться во что бы то ни стало.

– Если мне не изменяет память, инициатором развода являлась ты.

– Еще скажи, что наш брак был тебе не в тягость.

– Мне нет.

– Ну, конечно. Хорошо устроился!

– Ты вроде бы не была против.

Вот что я говорила? Котяра! Только с повадками кобе… котопес, в общем!

– Потому что не знала, что жизнь с тобой это тот еще аттракцион.

– Ты имеешь в виду американские горки?

– Скорее, «Сюрприз»

– Это тот, где все заходят счастливые, а выходят с головокружением?

– Почти. Только заходят, непонятно, чему радуясь, а выходят с желанием убивать.

Мот усмехнулся. А что такого? Это я еще мягко описала.

– И вообще, мне не подошел формат.

– Да, я помню. «Этот брак лишает нас личной жизни». Так ты сказала? Кстати, как она? Жизнь личная.

– Все просто чудесно.

– Серьезно?

– Да, супер. Не жизнь, а сказка.

Я не страдала – понятно тебе? Не страдала я. Не страдала.

Повторяла про себя как мантру, но что-то внутри необъяснимо рушилось. И заставляло сдерживать эмоции.

– Не зря развелись, да? – серьезный взгляд Мота по новой прошелся по моему оборонительному рубежу.

Вот бы создать подобие антивирусника для сердца. Установил в мышцу – и защищен от внешней угрозы.

– Именно, – ответила, отбивая очередную атаку хищных приемов Кошака. – После развода прямо выдохнула.

– Я за тебя рад.

– Как будто не от всей души.

Снова шагнул.

– Что ты хочешь, Мот? – теперь испугалась я. По-настоящему.

Кошаков теперь расположился непозволительно близко, а я слишком уязвима для того, чтобы стойко переносить аромат его одеколона. Ну там не только это.

Он что-то говорил про головокружение? Вот прямо сейчас воздух вокруг настолько наэлектризовался, что возникло не совсем стойкое ощущение – мир не выдержал перепада напряжения и покачнулся.

Отступила в попытке исправить гравитационный баг, но вместо этого потеряла равновесие и… нет! Я что, оступилась? Мне было нельзя!

К черту полетела вся моя грациозность и самодостаточность, потому что, падая, я вцепилась ногтями в Мота, предварительно округлив глаза до максимума. И, конечно, потянула его за собой. А нечего было так приближаться!

Кошаков предотвращая мое эпичное поражение, резко обхватил меня за талию одной рукой, и, сориентировавшись, развернул к стене пролета. Буквально вдавил, нависая сверху. И замер. Ой, мамочки.

Допустим, мне больше не грозит перелом шеи. Но совсем без последствий, боюсь, не обошлось – Мот аккуратно убрал с лица мои волосы, перевел взгляд на губы. Тревога, разрастаясь, запульсировала по венам.

Матвей так крепко держал меня в обхвате, что стопроцентно чувствовал – кое-что по-глупому колотилось, превышая норму. Возможно, у меня проблемы со зрением, но… Что. Он. Делает?

Почему его губы в такой опасной близости от моих? И зачем?

– Может, повторим, Крис? – прозвучал хрипло голос Кошакова.

Повто… что?

Кажется, у меня сложности не только со зрением, но и со слухом.

Просто для информации, я правильно услышала – Мот только что сделал мне какое-то предложение?