Мириады невообразимо сладостных судорог окончательно сковывают волю, вынуждая дрожать и биться в эйфории моего быстрого пика наслаждения. И всё, что остаётся вместе с этим невообразимо прекрасным чувством: мой самый первый в жизни мужчина – единственный, кому только я могу принадлежать на самом деле.

– Мы ещё не закончили, – тихонько проговаривает мне на ухо Рупасов.

Значение сказанному до меня доходит не сразу. Вообще в голове не удерживается ничего, кроме чувства неимоверной лёгкости. И даже разливающая трель дверного звонка для меня ничего не значит. Наверное, мой рассудок окончательно приказал долго жить, потому что я сама обнимаю мужчину за шею и доверчиво утыкаюсь лицом в его грудь, когда он подхватывает на руки и несёт в спальню.

– Я скоро, родная, – дополняет он, укладывая меня на краю постели.

Никак не реагирую. Я будто впала в глубокую кому. Настолько смертельно прекрасную, что и не хочу выбираться из неё.

Его губы касаются моей щеки в невесомом поцелуе, а мужчина отстраняется, спешным шагом покидая комнату. А вместе с тем, как на мне остывает тепло чужого тела, приходит леденящее душу осознание.

Я, правда, сделала это?!

– Бл*дь… – произношу беззвучно.

Обхватываю себя руками, потому что промозглый холод, опутавший сердце, распространяется неимоверно быстро, напоминая о том, что реальность не столь красочна или радужна, как бы мне хотелось воспринимать. Именно это мерзкое чувство и помогает прекратить ощущать себя одноклеточным существом, не способным рационально мыслить.

Резко поднимаюсь с чужой постели и лихорадочно поправляю на себе одежду. За дверями слышно, как Артём разговаривает с кем-то. Не могу разобрать слов, как и голоса его собеседника. В голове буквально взрывается целый фейерверк, смешанный из беспросветного отчаяния и чувства вины. Нет, в действительности я не сожалею ни об одном мгновении сегодняшней ночи. Вот только это не значит, что я намерена падать и пропадать в той темноте и дальше.

Ноги ощущаются едва ли, но я выхожу в гостиную. Артём расплачивается с курьером, доставившим заказанную еду, а мой взгляд падает на его пиджак на спинке дивана и лежащий рядом с ним телефон. Свой-то гаджет я по глупости оставила в машине, а связь с внешним миром в данный момент очень нужна.

– Жень, – доносится напряжённое, наряду с захлопывающейся входной дверью.

Не отвечаю. Просто набираю заученный наизусть номер. Пальцы дрожат, но я справляюсь на удивление быстро. Понятия не имею, что скажу своему мужу, но в данный момент плевать на разговоры и объяснения. Всего лишь хочу, чтобы он забрал меня отсюда. После разберёмся со всем этим дерьмом, которое заполонило мою голову. И пусть сейчас я, наверное, совершаю очередную ошибку, но тот, кому звоню… Десять цифр федерального номера на сенсорном экране преображаются в пять до боли знакомых букв: «Агеев».

У меня галлюцинации?! Или номер телефона моего мужа и правда занесён в список контактов?! Что это вообще может значить?!

– Бл*дь, – точно повторяюсь, но иное и в голову просто не идёт.

Гаджет с глухим стуком валится на пол, а я перевожу растерянный взгляд от своих уже пустых рук на Артёма. Мужчина хмурится, поджимая губы. Он преодолевает разделяющее нас расстояние, подбирая телефон. С несколько секунд подозрительно щурится, задумчиво рассматривая содержимое электроники, а затем скрещивает руки на груди, натянуто улыбнувшись.

– Разве я не имею права за все грёбаные восемь лет поинтересоваться тем, что стало с моей любимой женщиной? – проговаривает он вкрадчиво и с упрёком.

Думала ли я о чём-то подобном? Да я была уверена, что ему плевать на меня! И… что значит: «любимой»? Любимых не бросают! И не предают! А мы… Нет ничего у нас общего с таким определением. Да и не было никогда. Умопомрачительное физическое влечение друг к другу – далеко не любовь.