Добираюсь домой просто без сил. На пороге Сашка.

— Я там яичницу пожарил, мам. Будешь?

Сажусь на пуфик у входа и скидываю ботинки, устало прикрываю глаза.

— Ничего не хочу, — выдавливаю улыбку.

— Да щас! — сын сердится.

— Иду, иду, — вздыхаю. — Только руки помою.

Сидим вдвоем. Я ужинаю, Саша смотрит на меня выжидающе. Он не знает точно, что именно случилось, но понимает — что-то не очень хорошее.

— Сашка, как дела в школе?

— Пойдет, — отмахивается. — Одноклассники — придурки. Но они и в предыдущей школе были придурками.

— Обижают? — спрашиваю аккуратно.

— Меня? — Алекс удивленно вскидывает брови, и я киваю. — Пф-ф! Видела мою клюшку? Пусть только попробуют.

— А кого тогда? — ясно, что дело касается девчочки.

— Алинку Птицыну. Она немного полненькая, — щеки Сашки заливаются румянцем.

О-о-о, что это такое? Мой сын влюбился?

— Они ее травят из-за полноты? — доходит до меня.

— Не то чтобы травят. Но обижают, да. Я разговаривал с ней, пытался объяснить, чтобы она не слушала этих придурков. И с Вовкой говорил, чтобы отвалил от нее. Короче, присматриваю.

Уши у сына просто пунцовые, а я не могу сдержать улыбку. Кладу свою руку поверх руки сына:

— Ты у меня молодец. Если тебе будет нужна помощь…

— Знаю, — улыбается. — Ма, у нас игра через две недели. Придешь?

— Обязательно. Саш, тут такое дело. Никите и Жене нужна наша помощь.

Рассказываю облегченную версию событий, сглаживая некие детали. Саша хмурится, но принимает мою историю. Через пару дней еду в деревню за Женей. Девочка счастлива, что наконец-то увидит папу, — соскучился ребенок.

Хозяйничаю в квартире Фадеевых. Быстро прибираюсь, готовлю борщ и мясо с картошкой. На несколько дней хватит.

Женька активно помогает. С тренировки возвращается Алекс, облизывается на борщ. Решаю, что ничего страшного не случится, если я покормлю детей вместе.

Открывается дверь, и в квартиру, ковыляя на костылях, входит Никита. Видя меня, он закатывает глаза:

— Да что ж такое, Разина?

Да. Просто явно не будет.

26. Глава 26

Никита

— Мелочь, не вертись!

— Сам ты мелочь. А я, между прочим, ненавижу косички. И бантики тоже не люблю.

— Ну знаешь, я так-то тоже не кайфую от них.

— Может, подождем твою маму? — Женя шипит и жмурится. — Пусть она мне хвостики завяжет?

— Прости, мелочь, — вздыхает Алекс и с жалостью смотрит на мою дочь. — У меня плохо получается?

— Ну так… не очень. Ты скоро? — хнычет.

— Никита, а ты точно не можешь заплести косички? — спрашивает со стоном Сашка.

У меня одна рука по-прежнему ноет, пальцы двигаются с огромной болью — результат удара.

— Если бы я мог, — поджимаю губы.

Я никогда в жизни не чувствовал себя таким немощным, как сейчас. Последние несколько дней превратили мою жизнь в новое кино, которое я смотрю, если честно, с большой охотой.

Алекс и Инга потрясающим образом интегрировались в мою жизнь. Сашка даже однажды остался ночевать у нас с дочерью. Удивительно, но они поладили. Сын Инги пришел к нам в гости поиграть с Жекой, которая совсем взгрустнула в последнее время. Они потеряли счет времени, и Саша уснул на диване в гостиной. Когда Инга пришла за сыном, я предложил не трогать его.

Пусть спит, что такого?

Инга ушла к себе шокированная, кажется, она все же до конца и не поняла, как так вышло.

Я перестал понимать, сколько раз в день Разины бегали к нам, а Женька к ним.

Сейчас же позвонила Инга и попросила Сашу заплести Женьке комички. У дочери сегодня утренник в художке, и она должна быть там. Кстати, после того, как Инга стала заниматься рисованием с Женей, та стала значительно спокойнее, переставала рисовать жуткие черные картины.