Мама надевает очки, берёт из моих рук листок и быстро пробегает взглядом по строчкам.

– Нормально? Или ещё что-то добавить в условия?

– Лика…– поднимает на меня глаза. – Это так не по-христиански. Я тебе не советчик в этом деле. Ты лучше знаешь, что именно требовать от Рамиля.

– Но ведь ты согласилась на этот договор. Не я.

Не хочу, чтобы сказанное прозвучало как упрёк, но именно так слышатся мои слова. Мама молчит, теребит листок, как школьница.

– Я хотела сделать лучше для тебя, – мама делает шаг ко мне, проводит узловатыми пальцами по волосам. – У меня не было хорошей жизни, так пусть у тебя она будет. Я же вижу, как ты устала, а круги под глазами всё темнее.

– Мам…всё не так страшно, – пытаюсь успокоить её, не хочу, чтобы она думала, что я слабая.

– Доченька, я же вижу всё. Знаю, что Рамиль поступил ужасно, знаю, что такое сложно простить, и я бы, наверно, никогда не простила, будь я моложе. Но Бог не просто так даёт нам подобные встречи и людей. Люди меняются, Лика. И мне кажется Рамиль тоже изменился, иначе бы он не пытался помочь тебе.

– Что такого он сказал, что ты теперь его защищаешь ? – не верится, что я слышу от мамы эти слова.

– То, что он сказал, предназначалось для меня. Если он захочет, то сам расскажет.

– Нет, мама, я не верю ему, – качаю головой. – Ты его не знаешь. Не знаешь, как он общается со мной, как ведёт себя. Он упрямый, жёсткий, грубый.

– Если всё действительно так плохо и он тебя обижает – откажись.

Я изумлённо смотрю на маму.

– Отказаться?

– Ну да. Я не хочу, чтобы тебе было плохо. Не надо жертвовать собой ради нас. Обещаю, я устроюсь на работу, перестану помогать в церкви. Постепенно рассчитаемся с долгами. Я всё время диктовала тебе, как жить, но сейчас Лика выбор за тобой. Я поддержу тебя в любом случае.

Да, мама правильно говорит, можно отказать Рамилю, можно жить, как раньше. Я найду другую работу, будем также жить и работать без какого-нибудь просвета в будущем. А через двадцать лет, когда ипотека будет погашена, я буду такой же одинокой женщиной с ребёнком, как моя мама. В одиночестве жить в своей квартире, потому что Матвей уже вырастет и будет жить своей жизнью. На фоне этого, предложение Рамиля словно билет в новую жизнь. Она играет яркими красками и обещает совсем другое будущее, наполненное финансовой свободой и независимостью. Я итак слишком много всего терпела в своей жизни, надо только потерпеть ещё один год. А один год по сравнению с двадцатью годами кажется не таким уж большим промежутком времени.

– Мама, нет. Я всё же соглашусь на его предложение. Но нам придётся быть очень осторожными. Жить с Рамилем я не буду, только несколько раз в неделю, скорее всего, всё равно придётся ночевать у него, но я буду стараться чаще бывать дома. А в те моменты, когда я буду у Рамиля, ты, мама, мне звонить не будешь, а если всё-таки понадобится, то о Матвее будем говорить не как о ребёнке. А как…о котёнке, чтобы Рамиль ни о чём не догадался. Понимаешь мам?

Она кивает.

– А может, рассказать ему? – спрашивает мама неожиданно.

– О чём? О Матвее? Рамилю? Нет! Ни за что! Ты что хочешь, чтобы он у меня сына отобрал? – возмущённо вскрикиваю я.

– Но он же отец, имеет право знать. Может, тогда и врать бы не пришлось, а Рамиль стал платить алименты?

– Мама, ты святая простота. Я знаю, что ты веришь в людскую доброту, но не все люди так хороши, как ты думаешь.

Мама грустно улыбается, садится рядом со мной на диван.

– Когда-то я тебе говорила точно такие же слова, а ты была уверена, что Рамиль хороший. Грудью защищала его.

– И я ошиблась. Ты была права. Людям нельзя доверять, каждый делает только так, чтобы ему было хорошо. Я не верю Рамилю. И сомневаюсь, что он выполнит хотя бы половину условий, но я всё же попробую.