Руслан уже затянул удавку на моей шее. Открыто угрожал. Прямо сказал, что готов вступить в конфликт. Дал понять, что ни перед чем не остановится.

Конечно, я могу поднять шум. Могу выставить его с самой плохой стороны. Могу попросить защиты у общественности. Только вот разменной монетой во всем этом станет моя дочь. А этого я не хочу. Не хочу наносить еще большую травму, чем есть сейчас. Она мечтала о папе. Хотела, чтобы у нее был отец, а я… Это ведь я ее его когда-то лишила. Можно, конечно, обвинить во всем мою маму, сказать, что это она настояла, она меня так настроила, но толку? Я давно выросла и сама несу ответственность за свои поступки. Поздно метаться, нужно принимать решение. Решение, которое точно изменит наши жизни.

Как глупо я сегодня выглядела? Он знал, что Яся его дочь. У него на руках были результаты теста ДНК, а я несла какую-то чушь. На ходу придумывала сказку о том, что Ярослава не имеет к нему никакого отношения…

– Мама, – Ярослава вздыхает и прижимается к моему боку, запрокидывает голову и заглядывает мне в глаза.

– Что, моя хорошая?

– А папа сегодня ко мне приезжал в сад, да?

– К тебе, – часто киваю.

– Я его обидела?

– Думаю, нет, – качаю головой.

– Я ему соврала.

– Соврала?

Хмурюсь. Не понимаю, о чем она сейчас.

– Сказала, что не люблю. Но я люблю. Я так долго его ждала, мамочка.

Дочка робко улыбается и тянется ко мне за объятиями. Отвечаю ей сразу. Окутываю в кокон из рук и одеяла.

– А если он больше не придет? Обидится и не придет? – шепчет, а у самой вот-вот слезы польются.

Глажу Ясю по голове, целую в лоб. Так вкусно от нее пахнет.

– Придет, – улыбаюсь. – Он позвал тебя в гости. Завтра, – выдавливаю из себя эти слова.

– Правда?

Киваю, а Яська расплывается в улыбке в этот момент.

– Нужно собрать рюкзак. – Откидывает одеяло и вскакивает на ноги. – Показать ему игрушки и раскраску.

Носится кругами по комнате, засовывая в рюкзачок свои вещи.

Смотрю на нее, а сердце кровит. В этот момент от меня словно кусок отрывают. Без анестезии.

14

– Мама, а мы во сколько поедем к папе? После сада?

– Нет.

Переворачиваю сырник и крепко зажмуриваюсь.

Оказывается, любое упоминание Градова, именно Ясей, для меня настоящий ад. Она словно кислотой в эти моменты в меня плюется. Хочется увернуться, заткнуть уши, а лучше вообще оглохнуть.

– А когда?

– К семи.

Дочь сидит за столом, болтает в воздухе ногами и листает книжку, которую притащила из спальни, пока я готовлю ей, да и себе завтрак. Мы жутко опаздываем, но я не предпринимаю даже малейшей попытки поторопиться.

Устала. Морально по мне просто проехались катком. Физически едва встала с кровати. Снова начала беспокоить нога. Стресс, нервы, плюс потаскала Ясю на руках, и старая травма, конечно же, решила дать о себе знать…

Я всегда была очень усердной. Такая бесталанная трудяжка, которая землю жрать будет, но добьется своего. И этот дар (проклятие) очень нравился моей маме. Я была ее гордостью.

Золотая медаль в школе, красный диплом в универе, профессиональные занятия танцами. Вечные олимпиады. Первые места. Снова медали. Тотальнейшая нагрузка и многозадачность. Настоящее сумасшествие. Вечная спешка, гуща событий, люди, но жизни во всем этом нет.

Жизни не было. Друзей почти не было. Одна подруга, и та потом предала.

Руслан первым со мной заговорил в тот день. Сам подошел. Другие держались в стороне, знали, кто моя мать и как сильно она радеет за мое будущее в танцах. Связываться с ней никто не хотел, поэтому и со мной, в общем-то, тоже.

У нас была открытая репетиция. Просто ужасная репетиция, потому что в зале скопилась целая стая парней, которые тоже занимались во дворце спорта.