Но, видимо, как раз этим я и занимался. Мне было непонятно, как моя рука оказалась на плече Алины. Она не оттолкнула ее, не сдвинулась в сторону. Это был проявление сострадания к тем, кто ощущает себя несчастным и одиноким, или, быть может, в этом есть капля надежды?

На что именно была надежда?

Алина была невероятно привлекательной, обаятельной, умной и уверенной в себе. Безусловно, в какой-то момент наших разговоров я начал фантазировать о возможном сексе с ней.

Алина шутила насчет глупости, проявленной как Анастейшей, так и мистером Греем, в то время, когда я сам вел себя просто глупо: моя рука стремилась к ней, мои мысли кружились вокруг нее, а желание поцеловать ее становилось все более непреодолимым. Но знакомый сюжет заурядной БДСМ-драмы меня абсолютно не заинтересовал, и в конечном итоге я просто заснул.

На следующее утро, когда я сел в такси, я все еще размышлял о вчерашнем вечере и не мог понять, что же стало причиной моего поведения: был ли это шарм Алины, мое непреодолимое влечение к ней или же просто алкоголь ударил мне в голову? Возможно, я никогда не узнаю правду. Или, возможно, я уже все понимаю, но просто не хочу признаваться в этом.

У меня было маленькое глупое желание. Я хотела перестать ругаться с Кешей и хотела, чтобы мы наконец-то научились общаться друг с другом. Без претензий. Без злости. Я полагала, что, когда это случится, все начнет приходить в порядок.

Мое желание было исполнено. С Кешей мы больше не ругаемся.

Я не хотела выходить из дома. Появлялась на парах, сдавала работы и зачеты и изредка виделась с друзьями.

Неделю я неловко оглядывалась на соседний подъезд, где он когда-то жил. Бывало, что в холодное и темное ноябрьское утро, когда небо, густое от темноты, становилось уже по-утреннему легким и светлым, я посматривала из окна машины в окно его комнаты. Возвращаясь из универа на такси, я выходила, долго курила на морозе и думала, всматриваясь в каждую деталь его дома, видит ли он меня.

Впервые Кеша услышал меня. Мои слова он воспринял со всей серьезностью. Впервые Кеша сделал что-то для меня, и мне это не нравилось.

Бывали дни и определенные часы, которые напоминали мне о нем. В те моменты я пыталась сконцентрироваться на чем-то незначительном: слушала бестолковые речи моей подруги Насти (она жаловалась на мужчину):

– После последней встречи, – сказала она, – он пропал.

Мы встретились с ней в баре. Было многолюдно, и мы практически не слышали друг друга: голоса людей, музыка, звон бьющихся друг о друга коктейльных бокалов, флюте и пинт – звуки мешались, и голос Насти терялся.

Я уже час пила свой коктейль. Настя шла впереди на два коктейля и шот текилы, от этого речь ее становилась бессвязной.

– Не знаю, – продолжила она. – Всё так угнетает. Я устала от постоянной беготни за мужчинами. От них одни лишь проблемы. Так и хочется сказать им в лоб: «Если это было на одну ночь, так и скажи, идиот, и не трать мое время». – Последнее она произнесла чуть громче нужного, и мужчины, что сидели рядом с нами, обратили на нас внимание. – Да, будьте добры быть честными!

– Один раз я сказала так одному парню, – сказала я. – Он исчез из моей жизни навсегда. Я думаю, что тебе достаточно.

Она нахмурилась, а потом грустно вздохнула и допила остатки коктейля:

– Ты права. Мне действительно пора остановиться.

– Да, – кивнула я. – Может, по домам? Я закажу такси.

– Давай пройдемся, – сказала она. – Мы так редко стали видеться.

Мне поскорее хотелось покинуть заведение: парень в конце барной стойки намеревался подойти ко мне, а в этот вечер я вовсе не была намерена знакомиться с очередным парнем, который через две недели исчезнет из диалога, из жизни и из головы.