– Да… Преподаватель пришел.

В аудитории запахло свежестью ноябрьского утра, сигаретами и крепким мужским одеколоном. Наш преподаватель по истории медицины, Владимир Викторович, сорока лет от роду, оглядел нашу группу своими мелкими и черными глазами-пуговками и сел на свое место.

– Список отсутствующих мне на стол, – сказал он каким-то пустым, обезличенным голосом.

– Бляха, – тихо сказала Ирина. – Аня же опаздывает… если она эту лекцию пропустит, ей зачета не будет…

– Ага, – ответил я шепотом. – Хер его теперь знает, как она зачет закроет этот…

Вдруг в аудиторию зашла Аня. По ее виду можно было сказать, что либо она увидела, как переехали живого человека, либо ее саму чуть ли не переехал грузовик: волосы взъерошены, под глазами круги… Хотя выглядела она вполне типично для студента медицинского.

– Вы кто? – спросил преподаватель тем же безразличным голосом.

– Ходакова, – ответила Аня тихо и почти испуганно.

– Ходакова, – повторил преподаватель.

– Он ее сейчас убьет, – сказал я. – Господи, лишь он от нее отстал.

– Ты в Бога поверил? – пошутила Ирина.

– По какой причине вы опоздали? – спросил преподаватель.

– Проспала, – ответила Аня.

– О! Красиво говоришь! Проспала!.. В последний раз повторяю: единственной уважительной причиной для вашего опоздания может быть только смерть и только смерть. Ничего больше.

Аня молчала, и каждый из нас затаил дыхание.

– Но у меня настроение хорошее, поэтому ваше почти часовое опоздание я прощаю.

Владимир Викторович попытался изобразить на лице что-то напоминавшее улыбку. Выглядело жутко неприятно.

– Он позвонил мне и начал как-то очень странно говорить: быстро, да еще слова как будто намеренно путал, – начала Аня свой рассказ. Мы собрались после пар в любимой студенческой кафешке, чтобы услышать полный рассказ. – Я вообще ничего не понимала и старалась внимательно слушать. Что-то про работу… говорил, что задержится еще на неделю. Я сказала, что я дождусь. А если он снова задержится, то накоплю или родителей попрошу помочь и поеду к нему.

Она замолчала.

Ирина протянула руку, а я просто слушал и наблюдал, как моя теория о счастливом конце истории Ани и Саши рушилась на глазах.

– Мы молчали, молчали. Потом он сказал, что мы слишком поспешили… Я просто внимательно слушала, не понимая смысла слов… Меня как будто обухом по голове ударили, понимаете? Сказал, что сожалеет, что вынужден это говорить мне сейчас, находясь за сотни километров от меня. – Она снова замолчала, отпивая кофе. – Он бросил трубку, а я еще час сидела и не могла с места сдвинуться. Потом… ну вы уже понимаете, не хочу это все вспоминать.

Мы молчали, мы смотрели в стороны. Ирина потянулась за телефоном, Аня смотрела на свои ногти, а я пил кофе и смотрел на обстановку вокруг. Словом, никто из нас не хотел говорить первым.

– Он был первым серьезным, но был не последним, – сказала Ирина, подбадривая подругу. – Мы любим тебя, а это главное.

Аня прослезилась.

– Я ценю это… но никто же из вас со мной спать не будет, – сказала Аня, смеясь.

Мы улыбнулись.

– Кто чем занимается в эту пятницу? – спросил я. – Может, соберемся у меня, что-нибудь приготовим и посмотрим?

– Не сегодня, – сказала Ирина. – Мы с Аней идем на тусовку к подруге: сегодня у нее день рождения.

– А… точно, – сказал я. – А я мог бы к вам присоединиться? Вечер полностью свободен.

– Нет, не получится, – разочарованно сказала Ирина. – Только свои, только тесным кругом.

Я расстроился, а потом вспомнил: Ирина говорила мне об этом в прошлый понедельник, когда я уже пытался построить планы на эту пятницу.

Мы распрощались, я проводил своих подруг, а по возвращении домой задумался: почему Аня не подумала в первую очередь о том, что Саша весь этот месяц просто… использовал ее?