Если бы не она… я даже не знаю, что бы со мной случилось…

– Ма… ну ма… – вновь тянет меня за прядку Мия, привлекая к себе внимание.

Смотрю на свою непоседу с улыбкой. Как хорошо, что она еще совсем крошка и многого не понимает.

– Я не хотела… – вновь виновато выговаривает малышка, и я понимаю, что Мия извиняется не только за разбитую вазу, но и за испачканный костюм Успенской.

– Я знаю, малыш, – отвечаю, улыбнувшись, и целую свою Мию в такую нежную щечку, – ты ни в чем не виновата, все поправимо…

Даю понять своей девочке, что она в безопасности, и Мия вновь улыбается.

– Холошо! Тогда ты обещала плогулку! Я хотю в парк! – заявляет моя егоза, а я… я начинаю отнекиваться, учитывая ситуацию, но внезапно слышу совершенно ровный и уверенный голос Романа:

– Не стоит отказывать ребенку в такой малости.

В шоке смотрю на Ворошилова, который не отводит взгляд от моей веселой малышки. Кажется, моя Мия вовсю тянется к отцу, а я… я хочу ее спрятать от всего мира, убежать, закрыться где-нибудь, хоть на краю света, чтобы истина не всплыла.

Потому что я не знаю, насколько ужасающими могут быть последствия. Роман Ворошилов – серьезный человек, как я поняла, будущий мэр, или что там вещала Успенская.

С таким человеком шутки плохи, а мир, в котором он вертится… я лишь легонько к нему прикоснулась однажды – и меня нехило так обожгло…

Спасла меня только моя малышка, и вот я замираю под проницательным взглядом своего единственного мужчины, который вырвал мое сердце и сжал в руке, с холодом в глазах наблюдая за агонией.

Не хочу думать об этом. Я была лишь эпизодом в его жизни, а Роман стал для меня всем. Воспоминанием, кошмаром, разочарованием…

– И еще один момент, – переводит взгляд на хозяйку салона, которая во все глаза смотрит на Ворошилова, словно божество увидела, не иначе.

– Да, Роман Викторович…

И столько в голосе пиетета и патоки, что мне немного дурно становится от излишней сладости.

– Алису вы не уволите. Выговоров не будет.

По мере того как Рома говорит, я все сильнее прижимаю к себе Мию, будто этот жестокий мужчина сейчас даст команду «фас» своим телохранителям, и они начнут вырывать дочку из моих рук.

– Да-да… конечно… Алиса у меня лучшая сотрудница. Все проекты ведет! Выводит нас на новый уровень!

С ужасом наблюдаю за перевоплощением своей строгой начальницы в какую-то школьницу, которую отчитывает директор школы, а она всячески пытается вывернуться.

Хотя. По правде, эту фирму подняла именно я. Работа стала для меня отдушиной. Работа и моя Мия. Я выкладывалась так, чтобы все было идеально, плюс мои наброски стали для меня спасением.

Когда обдумываю очередной проект, когда рисую, я не думаю. Все мысли сфокусированы лишь на работе, а значит, нет места воспоминаниям и боли.

Возможно, любая другая смогла бы легко оправиться и считать, что роман с Ворошиловым, пусть и в прошлом, для нее везение, но я… я не смогла… потому что полюбила…

Все мои мысли, вся энергия ушли в работу и в мою отдушину – мою малышку.

Нужно было выживать, карабкаться, устраивать жизнь, благоустраивать ее, чтобы Мия ни в чем не нуждалась…

– Господин Ворошилов, конечно…

Опять врезается в мое сознание голос начальницы, но Роман на нее вообще, кажется, внимания не обращает, продолжает мысль:

– А при определенном раскладе вы продадите Алисе свой салон.

Мне чудится, в эту секунду Марина Анатольевна чуть не падает, а я в каком-то ужасе смотрю на мужчину, который вот так с ноги начал управлять моей жизнью.

– Не нужно мне ничего продавать! Я не привыкла отбирать чужое! – взвиваюсь и вклиниваюсь в разговор, Мия дергается, а я понимаю, что повысила голос.