Мы с ней не очень ладили последнее время и я надеялась, что моя беременность растопит каменное сердце моей свекрови.

– Что?! – она даже очки на лоб подняла, разглядывая меня брезгливо, словно насекомое какое-то.

– Я…я беременная, – теряюсь я под пристальным взглядом.

– Катерина, как ты могла? Что люди скажут? – ужасается она.

– Ну…у нас же свадьба через неделю… незаметно еще будет, – нервно улыбаюсь я, – да и не в каменном веке живем, никто и внимания не обратит.

– Ты уверена, что ЭТО от Алексея? – спрашивает она, указывая на мой живот дужкой очков.

– Что вы такое говорите, Ирма Карловна…– слезы наворачиваются мне на глаза, – конечно.

Ирма Карловна тяжело вздыхает, словно ей предстоит тяжелая работа.

– Понимаешь, Катя, – она подходит ко мне и обнимает за плечи, – Алексей еще не готов стать отцом, да и ты слишком молода, зачем вам эта обуза?

– Это не обуза! – восклицаю я, обхватывая себя за живот, защищая маленькую родную фасолинку.

– Это обуза! – настаивает Ирма Карловна, – ты должна от него избавится!

– Как?! – мне кажется я ослышалась, – что вы имеете ввиду?

– Аборт!

– Не буду я аборт делать! – возмущенно кричу я, – вы с ума сошли что-ли?

– Будешь! Иначе я уничтожу и тебя и твою семью! – голос ее становится низким, угрожающим, а взгляд такой, что у меня мурашки по коже бегут, – ты помнишь, какую должность я занимаю?

Я киваю, не в силах произнести ни слова. Конечно помню, Ирма Карловна главный прокурор города.

– Мне не составит труда упечь и тебя и твою больную мать в тюрьму, ты то еще молодая, отсидишь и выйдешь, а вот мамаша твоя боюсь не переживет. И ребенок после детского дома тебя не вспомнит.

– Вы…вы не сделаете этого! – лепечу я.

– Хочешь проверить?! – ухмыляется она, – я говорю это один раз, больше повторять не буду. Исчезни из нашей жизни, навсегда! Еще раз увижу тебя или твою мать, вам не поздоровится! Алексей достоин лучшей жены, чем ты! На! На аборт!

Она швыряет мне пачку денег и они падают у моих ног. Я не прикасаюсь к ним. Мой мир рухнул. Эта женщина растоптала меня.

Я разворачиваюсь и на негнущихся ногах выхожу из ее кабинета.”

Позже я долго плакала на скамейке в парке и приняла нелегкое для меня решение. Я рассказала все маме и мы в тот же день собрав нехитрые пожитки и кое-какие сбережения уехали в столицу.

Я встряхиваю головой, отгоняя ненужные воспоминания.

– Кать, Кать подожди, – слышу сзади. Меня догоняет Светка с Владиком за руку.

– Мама! – сынок бежит ко мне, радуется, словно не виделись вечность, – можно мы с тетей Светой в кафе сходим.

– Куда? – удивляюсь я.

– В буфет спустимся, пирожных поедим, пока ты занята, – поясняет подруга.

– А, ну идите, конечно, – киваю я.

Они уходят, я смотрю на сына и настроение улучшается, все-таки я счастливая и без Лешки. У меня и работа любимая, и мама рядом, а самое главное Владик, знал бы его папа, что теряет из-за своей мамаши.

Чувство вины снова поднимает голову, ведь не имею я права так поступать с Алексеем, он должен знать, что сын у него растет, но страх вытесняет все. Ирма ни перед чем не остановится, сживет со свету. Пусть остается все так как есть, тем более у Алексея скоро семья будет, дети. Он забудет про меня.

– Твой? – вздрагиваю от неожиданности и резко разворачиваюсь.

Ирма Карловна внимательно смотрит вслед Светке и Владику.

– Мой, – киваю я, глупо отпираться, да и не за чем.

– Родила значит? – Ирма Карловна презрительно кривит губы.

– Родила, – уверенно смотрю ей в глаза.

– Послушай ты… Если ты хоть слово скажешь Алексею, я с тобой… я тебя…У меня хватит связей, чтобы уничтожить тебя! У Алексея прекрасная невеста! Не смей лезть в их отношения! – от злобы она становится похожа на бабу Ягу.