— Прекращай. — Хреновее развода с ней может быть только вот это «если ты занят». — И успокойся, я заберу его.

— Ты уверен?

— Если ты забыла, я всё ещё его отец. — Даже если откровенно хреновый. — Я буду там через десять минут, разберусь и наберу тебя.

— Спасибо! — с облегчённым выдохом. — Я позвоню Вадиму, может, дозвонюсь.

Отключиться гораздо безопаснее, чем объяснять в каком гробу я его видел. Обидится. И снова исчезнет на несколько месяцев, если не на полгода. Плавали, знаем. И Кира знает, поэтому по максимуму избегает любых подробностей своей новой счастливой жизни.

С тем, кто отобрал у меня жену за какой-то грёбаный месяц!

Взвизгнув шинами, машина разворачивается почти на месте и, ведомая моим желанием, вылетает с территории больницы.

Один красный.

Другой.

Кто-то где-то сигналит, но мне не до этого.

«Прости, если отвлекаю...»

Горько усмехнувшись, подрезаю на повороте очередной автобус и заносом ухожу влево. И кто кого должен прощать?

Осознанная вина, привкусом горечи на языке, не идёт ни в какое сравнение с чувством спущенной в унитаз жизни. И кто виноват?

Посмотри в зеркало — узнаешь.

Смотрел, толку-то.

Кира ушла не тогда, когда увидела мою измену. Не тогда, когда собирала вещи, и даже не в зале суда, когда нас развели. Она ушла, когда на её защиту встал рослый детина без признаков интеллекта на лице. Типичный солдафон, который оказался лучшим мужем, лучшим отцом и лучшим хрен знает кем ещё.

Самое громкое падение в моей жизни. И самое убийственное.

Взревев мотором, машина пролетает под жёлтый и сворачивает на ту самую улицу Степана Разина. Областная ГИБДД, и отделение полиции тут же, бок к боку. Удивительно, как зажравшиеся высшие чины терпят такое соседство, но что есть, то есть.

Хватает пары звонков, чтобы меня признали своим и пропустили на служебную стоянку. Сделай эти скупердяи нормальную парковку, обошлось бы без крайностей, но её нет. А парковаться перед крыльцом областного ГАИ может, и бесстрашно, но откровенно глупо.

— Вы куда?

Здесь мне бывать ещё не приходилось. И тем приятнее вместо обшарпанных стен видеть на стенах пластиковые панели под дерево. Вот только останавливают меня даже до рамки.

— Сына задержали, мне звонили. — Долгий взгляд не впечатляет уже потому, что исходит от тощего лейтенанта, только-только избавившегося от подростковых прыщей.

— Проходите.

Сказать проще, чем сделать и ещё несколько минут уходит на то, чтобы добраться до местного администратора.

— Самсонов Александр Кириллович, — отчеканиваю, вскинувшемуся было очередному лейтенанту. — Где?

— Седьмой кабинет, — мгновенно теряет он ко мне интерес.

И вот что должен ощущать отец, забирающий сына почти из тюрьмы?

Разочарование? Страх? Вину? Думать, что не справился? Решать, что делать?

Нет.

Ни один нерв не дёргается, когда я открываю дверь седьмого кабинета. Где, прислонившись к стене и развалившись, сидит мой сын. Когда-то — голубоглазый, светловолосый ангел, радующийся тиру и новой папиной машине.

Когда-то.

— Вы кто? — ровно интересуется уже капитан, отрывая глаза от протокола.

— Самсонов Кирилл Александрович.

— Отец? — кивает он одновременно с, раздавшимся от стены, презрительным хмыком.

— Отец. — От того ангела остались разве что глаза, всё остальное заметно прогрессировало и, как по мне, не в лучшую сторону.

— Ну что же, Кирилл Александрович, слушайте…

9. Глава 9. Кирилл

— Пап, — слышится из-за спины мрачное, без тени раскаяния в голосе.

— Сядь и помолчи. — Приказ из разряда тех, что я привык отдавать.

— Ты можешь хоть раз меня нормально послушать? Хоть один раз… — хлопнув дверью, Сашка поворачивается ко мне и упирается носом в предупреждающе поднятую ладонь.