В темноте вечера не сразу понимаю, что вижу. Вернее, кого…

На заднем сиденье полулежит пацан. Тот самый… Связанный. С заклеенным ртом.

Какого мать его хрена?!

7. Глава 7 

Мэр

— Витя, скажи, ты долбоеб? — перевожу взгляд на Афромеева.

— Ты же сказал найти сосунка. Вот он, — демонстративно показывает рукой.

Закрываю ладонью глаза.

— Блять, мне интересно, может быть еще хуже? — задаю вопрос в никуда, потому что знать ответ не хочу.

Убираю руку и смотрю на Витю. У меня и правда возникли сомнения в его адекватности. Первая осечка, но, блять, какая!

С грохотом захлопываю дверь машины и уволакиваю Афромеева в сторону.

— Сто двадцать шестая статья УК РФ, от пяти до пятнадцати. Ты дебил, Афромеев! Я попросил его найти. Только найти, блять! — рявкаю на мужика. — А ты его приволок! Несовершеннолетнего! Связанного! В мой дом! В тот момент, когда я баллотируюсь в мэры! Скажи, что хочешь моей смерти, потому что я нихера не понимаю, что ты творишь! Мы ж не в девяностых!

До Вити доходит. Медленно, но доходит.

— Уволю нахрен!

Возвращаюсь обратно к машине, снова дергаю ручку на себя, заглядываю внутрь.

Пацан перепуганный, вздрагивает.

— Да подожди ты! — говорю в сердцах и дергаю скотч со рта.

Тот отлипает херово, мальчишка вскрикивает.

— Прости, — цежу и оборачиваюсь. — Витя, нож!

Афромеев тут же вкладывает мне его в руку.

— Не надо! — голос у пацана дрожит.

— Я хомуты разрежу. Не дергайся, хорошо?

Кивает судорожно, и я разрезаю пластик. На коже видны красные следы — видимо, Витя перестарался. Чувствую ли я себя виноватым? Еще как, блять!

Нож складываю и кидаю на переднее сиденье, пацана беру за шкирку и вытаскиваю из машины.

Едва он встает на ноги, как тут же дергает плечами, чтобы я отпустил его.

Пришел в себя, значит.

— Уведи его в дом, — прошу одного из охранников. — Пусть его Людмила накормит.

Хер его знает, сколько он провел вот так. У Вити иногда напрочь исчезает понимание реальности, он не добросердечный и не жалостливый мужик. Он жестокий и бездушный, так что не удивлюсь, если пацан провалялся на заднем сиденье несколько часов.

Возвращаюсь к Вите.

Тот курит, глядя в одну точку. Видимо, до него дошло, что он устроил на самом деле.

— Как ты его нашел? — становлюсь рядом и тоже закуриваю.

— По камерам смотрел. Он пошел в футбольную академию, я наведался туда, показал фотку пацанам, ну а те сказали, как его зовут и где искать.

— И как его зовут?

— Павел. Павел Максимов.

— Максимов, — проговариваю фамилию.

— Знаешь его?

— Нет, — отвечаю честно. — У меня нет знакомых с такой фамилией. Тебя кто-то видел?

— Обижаешь, Иван Геннадьевич, — реально оскорбляется.

— Хоть на этом спасибо.

— Извините, если что не так, — разводит руками. — Его телефон.

Протягивает мне черный мобильник. На экране сеточка трещин.

— Твоих рук дело? — показываю на экран.

— Каюсь — да. Я всю инфу, что по нему нашел, скинул вам.

— Ладно, давай. До завтра, Витя.

— А как же… — кивает на дом.

— Не твоя забота, — разворачиваюсь и иду к крыльцу.

И что мне теперь с пацаном делать, блять?

Я-то планировал поговорить официально, в своем офисе. Но никак не в доме! Да и Витю подключать к вопросу дальше нельзя, опять наворотит такого, что потом хер раскрутишь.

— Слава, пошли со мной, — зову одного их охранников.

Еще двое остаются снаружи.

Я иду в кабинет. Специально не через кухню, чтобы пацана не нервировать, да и мне надо хотя бы минут десять, чтобы прийти в себя и обдумать все.

В кабинете стягиваю пиджак и галстук, отправляю все это на небольшой диванчик, а сам падаю в кресло.

Все, блять, не так!

И родители. У этого пацана наверняка есть родители. На часах десять вечера, его телефон разбит. Наверняка они там с ума сходят.