— Мне неважно, почему ты не сказала ему, мам, — серьезно выдает Паша. — Значит, на то были причины. Но сейчас… мне надоело, что ты гробишь себя, мама! У других матери наряженные, ухоженные, а ты все деньги на меня тратишь. Я хочу, чтобы ты тоже вздохнула спокойно. Пусть теперь он платит!

— И что, ты думаешь, свалишься ему как снег на голову — и он на радостях побежит спасать нас? — усмехаюсь. — Пашка, ты совсем ничего не знаешь об этой семье!

— Я знаю все! Я собирал информацию! — убегает к себе и возвращается с вырезками из газет и распечатанными статьями. — Вот, смотри: Иван Геннадьевич Островский баллотируется на пост мэра!

Я и об этом наслышана.

— Вот, смотри дальше: бизнес он переписал на брата, потому что кандидату в мэры нельзя иметь подобный доход. У него есть мать и отец, то есть мои бабушка и дедушка. Детей нет, жены тоже. Есть брат, но он женат, имеет ребенка.

— Паш, и что? Ты пошел к нему? Прямо к нему? К Ивану Островскому?

Мамочки…

— Нет.

Что-то ищет в телефоне и снова протягивает мне.

Там видео с пресс-конференции. На вопросы отвечает Иван Островский собственной персоной. И тут мой Пашка, который орет, что он его сын.

Голову сдавливают тиски.

— Мне надо прилечь.

Плетусь в свою комнату и стекаю на кровать.

— Мне конец, — бормочу.

— Мам…

— Паш, ты понимаешь, что наделал? Им отобрать тебя у меня не составит никакого труда. Ты насмотрелся картинок и видео в интернете и думаешь, что эти люди будут рады тебе? Как же ты ошибаешься.

— Я хотел, чтобы тебе стало легче, — произносит растерянно.

— Ох, сынок…

— Мам, да мне плевать на него, без разницы, что он такая шишка. Пусть хоть президентом будет, я не хочу с ним общаться. Самое главное ты.

— Значит, так! — сажусь на кровати, Пашка плюхается рядом. — Забудем. Ничего не было. Тебя на видео практически не видно, так что продолжаем жить как ни в чем не бывало. Насчет денег. Хватит меня беречь. Я взрослая, не надо за меня решать, сын. Я не наряжаюсь не потому, что не могу себе позволить, а потому, что не хочу этого. Меня устраивает и так, понимаешь?!

— Но Иван Геннадьевич…

— Господи, да с чего ты вообще взял, что я говорила именно про этого Островского? — выкрикиваю.

Обсуждая с Лизой их семью, имен я не упоминала. Принципиально.

Пашка пугается.

— Это его младший брат, да? Я ошибся? Ох черт! Мама! — вскрикивает и закрывает рот рукой.

Я вижу, как моего сына буквально наизнанку выворачивает, его глаза наполняются слезами, а потом он резко хватается за телефон и принимается что-то листать в нем.

В конечном итоге протягивает мне его, и я смотрю на экран.

— Это же ты, мам? Да?

С фотографии на меня смотрю я… восемнадцатилетняя, а рядом Игорь Островский, младший брат Ивана Островского.

Это старый скрин из соцсетей, одно-единственное фото.

— Мам, тут написано: «Мой лучший друг». Я ошибся с отцом, да?

Нам всем трындец…

— Паш. Давай закроем тему, как и договорились?

Битый час мы пререкаемся с Пашкой. Ругаемся, цапаемся. Правду я принципиально не говорю — боюсь, что сын намутит еще что-то.

Поутру он куксится и со мной не разговаривает.

Ну а на улице нас ждет сюрприз.

Едва мы ступаем на парковку, как нас с Пашкой скручивают и не особо церемонясь запихивают в тонированную машину.

5. Глава 5

Мама

Пятнадцать лет назад

— Приходи вечером, Ленка! — Игорек сжимает мои руки.

— Отец не пустит, — вздыхаю.

Он у меня строгий.

— А ты скажи, что со мной. Хочешь, я сам скажу? — заглядывает мне в глаза.

— Ох, Горя, ты что моего отца не знаешь? Я же в десять должна быть дома.

Папа блюдет. Контролирует каждый мой шаг, словно я мусульманская жена, но ведь это и близко не так.