Я подъезжаю к ресторану чуть опаздывая – пробки и моя медлительность.

Мне вдруг расхотелось туда ехать. Из-за Березовского. Этого напоминания, что он существует. Сбил мне все настройки моментально, поджимая под себя. Но я вовремя остановилась.

«Тут для тебя всё закрыто!» – крикнула в пустоту, представив его смазливую морду с волчьими глазами.

Выбрала нежное шёлковое бежевое платье с синей отделкой и вот еду.

От красных стен, золотых драконов и фонариков чуть ли не кружится голова. Сейчас стало модным праздновать всякие события в китайских ресторанах.

Глеб такого же роста, как и я. Во-первых, я выше, чем стандарт, почти метр семьдесят пять, а во-вторых, ещё и на каблуках. Но Глебу не мешают такие предрассудки, он рад, что я держу его под руку, и мы вместе заходим в зал. Светится и улыбается. Шеф нам уже подмигивает из глубины. Валентина Петровна вырядилась не на шутку. Стоят с новыми китайцами, которых я привела, и сюсюкают, не понимая ни одного слова.

– Заждались уже, Катерина, я и так с английским еле-еле, а у них вообще ничего не могу понять. Или они по-китайски говорят? – шутит Гришин.

– О чём это вы шепчитесь? – тут же суёт свой нос Валентина Петровна.

– О вас, конечно, – отвечаю.

Народу просто не продохнуть и шагу не ступить. Беру у официанта с подноса шампанское, но не пью. Если только совсем маленький глоток, чтобы почувствовать во рту холодные пузырьки.

Глеб остаётся за переводчика, а я иду дальше. Сам же вызвался кавалерствовать.

Много красивых женщин, некоторые даже в макси. Дресс кода на билетах не было указано, поэтому публика выглядит немного разношёрстной. Вижу стройную женщину в красном платье с тёмными волнистыми волосами чуть ниже плечей, на руках браслеты. Симпатичная. Стоит с какими-то мужиками в костюмах. С ними ещё одна, шатенка в светлом на высоких каблуках. Разговаривают. Но я уже знаю. Я уже чувствую этот взгляд, который пронзает всю меня лазерным лучом, мне не надо искать источник. Лазерная установка сама даёт о себе знать. Березовский отходит от группы и идёт ко мне, как будто едет грейдер по грунтовой дороге. Мне так кажется. Мне чёрте что уже начинает казаться, но бежать мне некуда, и расстояние между нами стремительно сокращается.

Остаётся только метр.

Метр сокращается до тридцати сантиметров.

– Мы так давно не виделись, – произносит своим низким, густым голосом Березовский, – ты стала настоящей породистой кобылкой жемчужного цвета, за которую…

– Она не продаётся, – не даю я ему договорить. Возможно, я произношу это не очень уверенно, и он видит, что я напряжена до предела. Егор всегда был сильнее, напористее, жёстче. Я не могла с ним спорить, во всяком случае, долго. Поджимала хвостик и убегала, чтобы потом проглотить своё очередное поражение в одиночестве.

– Кити, не спеши отказываться, я иду к тебе с добром.

– Каким ещё добром? Что тебе нужно? – я знаю, что лучше всего сразу спросить, в лоб, без выкрутасов, чтобы он не уволок меня в бесконечные сомнения, и я вообще забыла, кто передо мной стоит и улыбается невыносимой улыбкой в дорогом костюме.

– Знаешь, почему мы долго помним плохое и очень быстро забываем хорошее?

Начинается… Убежать? Сразу, пока он не загипнотизировал меня, или я уже поплыла?

– Потому что память о боли нужна для выживания, чтобы защититься, а хорошее случается как бы само. Но ведь это не так, Кити? Разве нам нечего вспомнить? Красота расцветает на добре, она просто знает, что не надо стоять под дождём, когда есть зонтик. Это опыт.

– Опыт? Как мило, Егор, – я постепенно оттаиваю от своего психоза, он такой же человек, как и я, он тоже чего-то боится, подкрадывается, у него есть вина, а у меня её нет. Если не считать виной полное доверие и житейскую тупость, но это в прошлом, – У меня их целая коллекция, не волнуйся.