На пороге Слава.

11. Глава 10. Вот я был, и вот меня не стало

Слава

— О, нет! Нет! И нет!

— О, да! Да! Да! И да, Таня!

Захожу в квартиру, не дожидаясь приглашения, потому что уверен — его не будет.

— Дим, может заберешь из моей квартиры своего брата? — возмущается Таня достаточно вяло, скорее для проформы. — Тем более что Сони нет дома.

Пока она разговаривает с моим братом, я осматриваюсь. Обычная, абсолютно ничем не примечательная двушка. Мебель, как и ремонт, не новая, но видно, что обитатели этого жилища следят за уютом.

Прохожу в кухню. Пахнет сигаретами. Удивляюсь — не знал, что Таня курит. В подтверждение нахожу на столешнице пачку сигарет и пустую банку кофе, очевидно, используемую в качестве пепельницы. Рыжая мурчащая подушка лежит на спине. На обеденном столе. Рядом окровинутый бокал с остатками вина.

— Тань, а что ты сделала со своим припадочным? Он как-то странно спит, ты не находишь? — выглядываю из кухни.

Таня по-прежнему стоит на пороге и общается с Димкой.

— Это потому, что он пьяный, — закатывая глаза, отвечает она.

— За что ты так с котом?

— Нечего было воровать у меня вино! — сразу ершится. — Сам виноват.

Слышу, как за братом закрывается дверь. Он у меня из понятливых, без лишних слов сообразил, что надо свалить. Таня заходит в кухню, складывает руки на груди, закрываясь от меня, окидывает странным взглядом. Я привычно жду, что она начнет меня посылать и выгонять, но неожиданно слышу:

— Кофе будешь?

— Буду, — отвечаю после заминки.

— Садись.

Сажусь. Тяну руку к коту, тот уже в отрубе. Снимаю его со стола и кладу себе на колени. Толстяк не сопротивляется. Одним глазом поглядываю за Таней, которая неспешно делает кофе. Ставит передо мной чашку и придвигает сахарницу. Отбирает кота, уносит его в угол и кладет на огромную подушку.

Возвращается. Вместо того, чтобы сесть напротив, подходит к окну и открывает его. Прикуривает сигарету, на меня не смотрит.

Поднимаюсь и подхожу к ней, беру новую сигарету и щелкаю зажигалкой. Сейчас только обед, а рыжая уже успела наклюкаться. Это меня настораживает. Тяну дым и сканирую взглядом Таню.

Она выглядит совершенно иначе, не такой, как я привык ее видеть. На ней домашний костюм, сверху теплая кофта, хотя сегодня довольно тепло, — очевидно, Таня этого не замечает. Волосы на скорую руку собраны в пучок, на лице ни грамма макияжа. Вся она выглядит какой-то потерянной, сбившейся с пути. Мне очень близко это состояние.

— В честь чего праздник? — спрашиваю беззлобно.

Мне важно понять: пила она по какой-то причине или потому, что пыталась заглушить внутренний голос.

— Отметили Сонин развод, — отвечает ровно, глядя в окно.

Выдыхаю.

Снова курим молча. Мне не нравится сигарета в ее руках, но я понимаю — я никто для нее сейчас, и мое мнение веса никакого не имеет. Не заслужил.

После того, как Таня рассказала мне все, я оказался на грани срыва. Чего мне стоило снова не приложиться к бухлу… Только никотин и спас, хотя не должно быть этой замены. Столько ненависти к самому себе я не чувствовал еще никогда. Тогда я четко ощутил, что того, кем я был, больше нет.

Меня разрывало от боли и осознания того, что я собственными руками убил своего ребенка. Я должен был оставаться рядом с Таней, предпринять что-то, а не отправлять ее на аборт.

Я честно пытался найти в памяти хоть что-то, какой-то маленький отрывок, фрагмент воспоминания, но пустота. Отчетливо помнится время, которое мы проводили вместе. Я был счастлив без алкоголя, не пил с ней ни разу. Потому что был опьянен ею. Ее запахом и руками, губами и яркими рыжими волосами. Она стала огнем, который возродил меня. А я, как последний трус, испугался этих перемен и вернулся в привычное болото.