— Твой кот такой же бешеный, как ты, — спокойно констатирует Слава.

— Это потому, что он ненавидит мужиков-дуболомов, — воинственно складываю руки на груди.

— Именно поэтому у тебя их нет? — осуждающе цыкает.

— Все у меня есть!

Слышно, как в подъезде, в самом низу, что что-то разбивается. Я срываю с вешалки кофту, попутно хватаю за куртку непрошенного гостя и с криком: «За мной!» утягиваю его вниз.

Уговариваю саму себя, что делаю это ради подруги. Им с Димой нужно поговорить в спокойной атмосфере, а пока мы со Славой рядом, ни о каком спокойствии и речи быть не может.

На ходу запахивая кофту, спускаюсь на первый этаж, а тут, как назло, открыта входная дверь — значит, мой зверь сбежал.

— Вася! Кис-кис-кис!

Кричу на всю улицу и боковым зрением вижу, что за мной выходит Слава. Плевать сейчас на него, мне нужно найти Васю. Этот кот на улице-то и не был ни разу. А вдруг его обидят или он попадет под машину?

— Таня!

— Ну что? — торможу. — Что ты таскаешься за мной? Иди к дочери, к жене, я не знаю, к любовнице! Иди!

У Славы квадратные глаза.

— Ты не в себе? Какая дочь? Какие нахрен жена с любовницей? — закипает.

— Злата! — истерично выпаливаю.

Слава открывает и закрывает рот:

— Злата — дочь моего брата Влада!

Хватаю ртом воздух, как рыба, выброшенная на лед. Значит, я все не так поняла. С души падает огромная бетонная плита. Отмахиваюсь от Волкова и разворачиваюсь. Снова бегу куда глаза глядят, не разбирая дороги. Позади бежит Слава и на ходу что-то кричит мне, пытается остановить, но меня уже накрывает паникой. В голове полнейший кавардак.

— Таня! Да остановись! Так ты его не найдешь.

Он перехватывает меня и обнимает, прижимает к себе. Обхватывает мою голову и притягивает к своей груди. Я слышу, как быстро бьется его сердце. Не могу сдержать слез и снова плачу при нем. Наверняка это все от нервов, оттого, что внутри меня вот уже который день, если не год, растекается месиво из кровавой боли.

— Ну зачем ты снова появился в моей жизни, — хриплю Славе в футболку и сжимаю ее в кулаке. — Я же только жить начала, только выдохнула! Ты во всем виноват.

— Давай, — гладит меня по спине, чувствую, как его губы касаются виска. — Выскажи мне все. Потому что, Тань, я уже нихрена не понимаю.

Упираю руки ему в грудь и поднимаю глаза. Из-за мокрой пелены картинка размывается, но даже так я вижу тревогу во взгляде парня.

— Высказать? — спрашиваю спокойно, даже отстраненно. — Мне нечего тебе сказать, Слава.

— Почему ты бежишь от меня как от огня? Я ничего не помню, не понимаю, Тань! — спрашивает с горечью и смотрит на меня потерянным взглядом.

— Удобно иметь выборочную память, — невесело усмехаюсь и вытираю слезы, затем поднимаю взгляд и смотрю уверенно в темные глаза напротив. — Напомнить, как пришла к тебе? Как сказала, что беременна от тебя? Ты тогда обозвал меня охотницей за бабками и шлюхой. Смеялся надо мной, унижал. А ведь у меня до тебя никого не было, Слав.

По его лицу проходит нервная дрожь, и он весь будто сереет на глазах.

— Т-ты что? О чем ты, мать твою?!

— Ты дал мне денег на аборт, Слава. Знаешь, что я сделала с ними?

Отшатывается, как от пощечины. Трясет головой, у него в глазах собираются слезы, но ни одна из них не падает вниз.

— Нет, — хрипло. — Нет! Скажи, что ты не сделала этого!

Последнее выкрикивает. Парадоксально, но в этот момент мне так спокойно становится на душе. Вовсе не от радости из-за того, что Слава раздавлен. Я будто отпускаю сама себе этот грех, перекладываю его на другие плечи. Я несла бремя этой ошибки пять лет, теперь его очередь.

— Как ты понял, детей у меня нет, — развожу руками. Из меня разом выходит вся спесь. — Я бы могла выбросить эти деньги, но я использовала их по назначению, Слава. Все, как ты и просил. Пока ты куролесил, бухал и трахал других баб, я медленно умирала вместе с нашим малышом, которому не суждено было увидеть этот мир. Вот и вся правда. Теперь ты понимаешь, что никакого будущего у нас с тобой быть не может и исправить ничего нельзя? Уходи, Слава. Уходи и не возвращайся.