Я чувствовала так, будто Он для меня самый родной человек в этом мире! Словно Он и есть мужчина из моих снов…

Я подалась вперед, но момент с треском разломало голосом дяди:

- Вот Вы где, миздер Дэвиз! Ох, Элейн заговорит любого, - подошел он к нам , натянуто улыбаясь. - Пойдемте же скорее. Обсудим дела. Нас уже все ждут.

Дядя Деймс уже в который раз появлялся между нами в самую неподходящую минуту.

«Он что же, следит за нами??» - с недоумением смотрела я вслед удаляющимся мужчинам.

Они направлялись в кабинет, вход в который был категорически воспрещен женщинам. А я старалась избавиться от неприятного холодка, подкравшегося к моему позвоночночнику и предвещавшего пока еще неведомые мне испытание…

***

Может, это и совпадение, однако с тех пор мы всё время где-то встречались с Эйденом. Понятно, что так или иначе вертелись мы в одних и тех же кругах. Однако я имею в виду не общие встречи. Не «здрасти-до свидания» или прочие ничего не значащие фразы. А долгие и сокровенные разговоры тет-а-тет о самом важном, самом запредельном и непозволительно личном.

На всех приемах Эйден появлялся рядом, стоило мне только остаться одной.

А дядя, словно не возражая против наших встреч, стал приглашать его в дом и на еженедельное обсуждение политики, экономики и прочих «мужских» дел.

И как бы это ни было непостижимо, но Эйден сумел войти даже в их очень узкий круг.

14. Глава 11.

Но ни разу за всё это время Эйден ни словом, ни делом не намекнул на поцелуй у озера. Я так и не смогла выяснить, был ли тот необыкновенный вечер плодом моего девичьего воображения. Или Эйден намеренно скрыл от меня правду, воспользовавшись моей забывчивостью?

И, естественно, в свете подобных допущений меня начинал мучить страх, что и сон с переписыванием воспоминаний не был фантазией!

А что, если Эйден со своим приятелем переиначили мои мысли? Могли ли они сотворить со мной нечто жуткое, а потом просто переписать мою реальность?!

От этих рассуждений мороз пробегал по позвоночнику, заставляя меня трястись от ужаса.

А вдруг Эйден притворяется увлеченным мной? Он ведь вполне себе может ухаживать за мной только для того, чтобы наблюдать вблизи за ходом своего бесчеловечного эксперимента! Если, конечно, он и есть тот самый зловещий программист, который переустанавливал мою память во сне.

Обычно все эти дикие предположения настигали меня ночью. Когда я, лежа в своей одинокой кроватке, нагнетала жути разными идеями, которые были одна чудовищнее другой.

А затем наступало утро. И все мои тревоги растворялись в первых лучиках солнца. И начинали казаться ребячеством и чушью…

***

У всех теперешних посиделок была одна и та же общая черта. На всех них Бель из кожи вон лезла, чтобы привлечь внимание Эйдена. Но все эти "женские штучки" работали со всеми, кроме него. Что, разумеется, не могло не выводить ее из себя.

Я же старалась не думать о нем. Не следить за реформами, что проводились благодаря его умной игре. Не прислушиваться к слухам, что табунами ходили по модным дамским салонам.

Но всё было без толку.

Меня тянуло к Эйдену со страшной силой. Стоило только услышать голос, увидеть издали статный силуэт, как тепло приятной волной разливалось по телу. А сердце ускоряло ритм, почти ощутимо стукаясь о ребра.

В результате я довольно быстро забыла о своих сомнениях и выдумках.

А сам Эйден незаметно превратился для меня в некий идеал. В икону справедливости.

В моих грёзах Он побеждал всё. Условности, лицемерие, всемирную подлость…

Он выступал на трибунах. Эйден возглавлял восстания. Был факелоносцем для своего отверженного народа.