Хватает меня, я отбиваюсь. Вяземский валит меня на подоконник и вгрызается в мою шею поцелуями-укусами. Рвёт и дальше халат, забираясь рукой под юбку, и уже двигается к трусикам.

– Раздвинь ножки… Раздвинь, красивая… Боже, какая ты охуенная, как сладко пахнешь… – целует, нюхает, трогает везде. Как психопат. Маньяк. Животное какое-то дикое. – Цветами сладкими, невинностью… У меня никогда ещё таких не было… Я ещё никого так не хотел, как тебя…

– Нет!!! Хватит!

– Паранойя… Наваждение… Одержимость… Хуже, блять, болезни ты, Варя!

В мои бёдра что-то врезается. Тараном по промежности, ударяя по клитору.

Выпуклое, толстое, твёрдое. Очень горячее.

Это его возбуждение… Его мощная половая эрекция. Которую он так настойчиво пытается в меня засунуть.

Задыхаюсь от эмоций, жара, близости с ним. Но не могу допустить, чтобы у меня это случилось прямо здесь. Только не так… Не в такой обстановке… Наверно и не с ним.

Боже, как я боюсь…

Я ещё ни с кем… Ни разу…

Я девственница!

Касается пальцем кружевного белья. Хрипло, со стоном зашкаливающего возбуждения и безумия, выдыхает, грязно матерясь, а я замахиваюсь, и… отвешиваю Вяземскому звонкую пощёчину.

Пол практически уходит из-под ног, в кровь выплёскивается максимальная доза адреналина. Только спустя несколько секунд я с ужасом понимаю, что только что натворила…

Резко отталкиваю Вяземского от себя. Задыхаясь, дрожащими руками поправляю на себе одежду и выбегаю из палаты.

А он не шелохнулся даже. Даже не моргнул. Тоже молчит. Глазами почерневшими, навалившимися гневом и дикостью, спину буравит, будто проклинает.

Только успеваю услышать, с каким страшным хрустом сжимаются его кулаки. Только бы снова ничего не сломал…

Что теперь будет?

Пожалуется наверно, меня с позором уволят. Представляю лицо Стрельникова в тот момент, когда он вызывает меня на ковёр и суёт в руки волчий билет:

– Ну что ты за дура такая, Иванова! Я же тебя предупреждал! Предупреждал, ну! Загубила ты свою карьеру, а была бы умнее как сыр в масле каталась со временем. Неужели так сложно разок ноги раздвинуть? Вяземский, чёрт богатый, деньгами бы тебя за это отблагодарил щедро!

Остановилась за углом, на стену спиной навалилась, пряча лицо в ладонях.

Думаю, надо немного успокоится, прийти в себя, пойти к нему и извиниться за пощёчину…

Может и правда дело в наркозе? У него шок после ранения, надо бы психолога пригласить. У человека явные проблемы с психическим состоянием.

Постояв так ещё минут пять, отдышалась и двинулась дальше по коридору.

Чуть разрыв сердца не случился, когда вдруг из-за угла на меня выскочил Стрельников.

– О, Иванова! Иди-ка сюда!

Впился в мою руку и куда-то потащил.

Вот и всё. Он всё узнал! Быстрее, чем я думала. Мне конец…

Однако, к моему удивлению, он тащит меня мимо палаты Вяземского, двигаясь дальше, и заводит в свой кабинет.

– У меня дело срочное появилось, я уезжаю до завтра, ты – за главную. Представляешь! Какая честь для тебя!

– Ну, Павел Степанович! Вы не можете так со мной поступить! – руки от бессилия опускаю. – Мне сегодня очень домой нужно, я сильно устала.

– Не ныть, Иванова! Может щедрая премия придаст тебе бодрости?! – хитро улыбнулся он.

Павел Степанович в темпе переодевается. Меняет халат на пиджак, подхватывает свой портфель со стула, готовясь свинтить.

Без вариантов. Босс уже всё решил.

– Совершенно! Сегодня всё у нас через одно место – кто в отпуск, кто на похороны, кто заболел.

– А вы?

– А у меня жена рожает! – бросает пылко. – Отработаешь эту смену и дежурство, я тебе отпуск дам. Оплачиваемый.

Отпуск… Да ещё и оплачиваемый – звучит привлекательно.